Телохранитель для Оливки (СИ)

Раздался шум, и тут же со скрипом открылась дверь в допросную комнату.

— Заходи.

Я не поворачивался, сидел ждал, когда Оливия присядет напротив меня, и наконец-то заглянет в глаза. Узнает ли меня? Вспомнить того самого парковщика в Сицилии? Или давно забыла о той нелепой ситуации.

Она прошла возле меня и присела, не поднимая глаз. Конвоир снял с нее наручники, и девочка с облегчением потерла передавленные браслетами запястья. Ее лицо скрывали выпавшие из общей массы пряди волос.

Нас оставили одних, закрыв двери с той стороны.

Уже сейчас по внешнему виду можно было определить, что Оливия чувствует себя неважно. А искусанные губы говорили о том, что она очень нервничает. Из-за чего? Чувствует себя виноватой, или волнуется за ребенка? А может из-за того, что находится здесь, а не рядом со своим ребенком.

Я наблюдал как она дунула на свои пряди, и медленно подняв голову, удивленно взглянула на меня.

— Парковщик?

— Узнала, — хмыкнул я, а она свободными руками убрала волосы с лица.

— Что вы… что вы здесь делаете? — она тут же покраснела, и прикусила и так израненную губу.

— Пришел тебя спасать.

— Парковщик мне никак не поможет здесь. Да и машина мне больше не нужна.

— Не язви. Я адвокат!

— Быстро вы, за пару месяцев переквалифицировались.

— Угу, быстро, — не стал рассказывать ей про тот дружеский спор, считая это на данный момент не уместным.

— Как вы здесь оказались? — голос дрожит, а рука коснулась мокрых губ.

— Отец твой нашел меня.

— Вы знакомы? — в ее взгляде тут же показалась нота надежды, и я согласно кивнул.

— Теперь да. Если хочешь, чтобы я тебе помог, помоги сначала ты мне.

— Как я вам помогу? Отсюда?

— Как твое здоровье? Врачи осматривали, ребенок в порядке?

— Вы и об этом знаете? — удивленно спросила она, взирая на меня своими большими глазами.

— Оливия, я пришел тебя защищать, а не топить, потому да, я знаю, и беспокоюсь.

— Хэх, много вам папа пообещал за мое спасение?

— Благотворительная акция. А теперь пришел мой черед задавать тебе вопросы.

— Я вас слушаю, благодетель.

— Не в твоих интересах хохмить! — сказал жестче, чем требовалось, но я действительно не привык шутить на работе.

— Простите, — стушевалась она, пряча свой взгляд.

Красивая девушка, нежная, от того еще больше не хотелось верить, что она могла убить. Отчего-то мне захотелось ее защитить, но если она действительно окажется виноватой… вот тогда я точно не буду знать, как ей помочь. И нужно ли мне это будет вообще.

— Я не убивала его. Вернее… я не знаю.

— Это как?

— Он хотел меня изнасиловать, а я сопротивлялась как могла. Тогда схватила статуэтку со стола, и ударила его по голове. Он потерял сознание, и я сбросила Даниэля на пол и убежала. Больше ничего не знаю. Я… я не знаю, что было дальше.

— Дуреха, если бы ты сразу вызвала полицию, может все и обошлось бы.

— Я испугалась, я… я хотела поскорее убежать оттуда.

— Он изменял тебе?

— Вы же и так все знаете, папа наверняка вам обо всем рассказал.

— Папа рассказал, но я должен знать это и с твоих слов.

— Я застала его в компании двух шлюх. Он трахал их на нашей кровати.

— Раньше ты замечала за ним такое?

— Нет, впервые. Он, конечно, как-то раз уехал ночью на работу. Но я ему доверяла. А ведь муж сестры меня предупреждал, — грустно хмыкнула она.

— О чем?

— Понимаете, Булат, он, как и папа, за свою женщину костьми ляжет. Он говорил, что нормальный мужик, не променяет ночью любимую женщину на работу. И возможно у Моретти есть любовница. И он оказался прав.

— Насколько мне известно и твой отец не был в восторге от твоего выбора.

— Не был. Но папа очень тщательно все проверяет. Он предупреждал меня, а я…

— Влюбилась? — скривился я, вспоминая того ублюдка.

— Очень… дура малолетняя. Знаю же, что папа плохого не посоветует.

— Судя по тому, что рассказал мне Дамир, не зря вы придумали легенду о твоем сыне.

— Вы и это уже знаете…

— Оливия, ты можешь полностью мне доверять. Я не сделаю тебе хуже, чем есть. Ты должна мне верить.

— Уж если папа вам поверил. Я… а… простите, я не знаю вашего имени.

— Ох, извини, я даже не представился. Игнат Гродецкий.

— Точно! Вы же давали моему мужу визитку. Неужели там не было указано, кто вы есть?

— Не было.

— Игнат, я… я бы не убивала его из ревности. Я вам клянусь. Зачем? У меня ребенок, и я жду еще одного малыша. А при разводе я бы ничего не потеряла. К тому же… для меня не важны деньги.

— Оливия, скажи, а записи видеонаблюдения смотрели?

— Насколько я знаю у него не было камеры в кабинете.

— Ну что же, мне еще предстоит поговорить с представителями власти в Сицилии. Ты можешь мне назвать адрес матери Моретти?

— Да, конечно.

Я подал ей ручку с листком, и девочка принялась быстро писать адрес, и я тут же заметил, что она указала две разные улицы, и два имени.

Это сестра, сестра его. Она… сразу меня невзлюбила, — быстро пояснила Оливия, двигая ко мне листок.

— За что?

— Ей не понравилось, что брат выбрал украинскую девушку. Я правда не знаю, какая ей разница, но, по ее словам, это должна была быть итальянка.