Тело угрозы

– Вас самих не задело? – спросили тревожно.

– По касательной, – ответил капитан. – Все в норме, кроме стыковочного узла. Он слегка задет и для использования в таком виде не годится. Имеется заметная деформация.

– Скверно. Ремонт на орбите возможен?

– Руками еще не щупали. Но судя по компьютеру, необходимой точности добиться вряд ли удастся – да и времени понадобится куча. Так что эвакуировать людей оттуда можно будет только в скафандрах, от борта к борту.

И, помедлив, продолжил:

– Что касается спасения – то сколько мы сможем разместить, подумали? Наши возможности вам известны, а их там – шестеро, помнится?

– Всего только двое. Так что не волнуйся.

– Да? Маловато вроде бы… Двоих, конечно, разместим. Сейчас находимся от них в трехстах метрах, дистанцию сохраняю, инженер выходит к ним для получения информации и возможной помощи. Если у вас нет возражений, конечно.

– Никаких возражений. Но есть дополнение: так или иначе, но сделать все нужно быстро. Потому что через три часа с половиной получите приказ отходить от тела и данные по нужному курсу. И вам, и американцам – если у них не восстановится связь. Драпать во все ноги, понял?

– Что, уже?

– Пора. Армада прошла полдороги. Пока еще связь с ракетами есть, но хилая уже, а скоро и совсем… Ты же знаешь – на такие дистанции их телеметрия не рассчитана. Так что возможно некоторое рассеивание. Это не меч летит, а метла. И прутья ее все-таки разных классов, возрастов, есть, как всегда, разброс в скорости – для земных масштабов ничтожный, но на такой трассе… И вообще…

– Вас понял, – доложил командир. – Выпускаю инженера.

– Ты не забыл дать ему белый флаг? Шутка.

– Обойдется. Поднимет руки вверх, и все ясно. Шутка.

– Желаем удачи. Не провороньте приказа на отход.

– Да уж это – никак.

– Конец связи.

9

Ракеты действительно прошли уже половину предназначенного им пути, и пора была вносить последние коррективы в прицельные данные. Можно было, наверное, сделать это и раньше, но тут боролись два противоречивых аргумента: чем раньше скорректируешь – тем больше у каравана, у каждой его ракеты останется времени на новое отклонение, и это плохо. Чем позже – тем меньше вероятность, что поправки будут приняты каждым компьютером и надлежащим образом сработают. Это тоже плохо. Какое из двух зол считать меньшим – мнения разошлись, но в конце концов возобладало второе – по большинству голосов. Американцы согласились, потому что уповали в первую очередь на свои собственные ракеты с великолепной электроникой, россияне – полагаясь на кривую, которая вывезет, а еще больше – на «авось».

Неотрывно следящие за убегающим множеством новых небесных тел телескопы, когда пришло время, констатировали, что решение было вроде бы правильным: большинство – почти девять десятых – выпущенных ракет послушно изменило курс и направилось к новой точке встречи; на этот маневр были израсходованы предпоследние граммы топлива – и теперь в героях ходили те, кто при подготовке старта настоял все-таки на том, чтобы каждый двигатель был запрограммирован на выключение не тогда, когда топливо выгорит досуха, но до этого – чтобы сохранить возможность маневра в пути. Самый же последний остаток надлежало использовать, согласно заложенной программе, лишь тогда, когда цель – Тело Угрозы – будет достоверно опознана и придет пора ложиться на боевой курс.

Но это – в самом конце. А пока – в общем и целом – можно было с облегчением перевести дыхание, что и было сделано во всех местах, где размещались посты Международного центра управления залпом; на самом деле единого центра, в одной какой-то точке планеты, не существовало, но был телемост на частоте, наглухо закрытой для всех прочих, и были так называемые посты, которые этот мост и соединяли, не отключаясь ни на миг.