Я стоял посредине пустой улицы в Ульянке и рассматривал закат, и вдруг осторожно постучали в спину:
– Разрешите пройти!
– Пожалуйста. – Я отодвинулся, и он прошёл, с трудом сохраняя вертикальное положение.
Утром оказался обыкновенный, мягкий, интеллигентный человек.
А ночью он храпел так, что всё купе валялось в судорогах.
На вопрос: «Как живёшь?» – завыл матерно, напился, набил рожу вопрошавшему, долго бился головой об стенку…
В общем, ушёл от ответа.
Он умер от большой-большой, широкой– широкой, русской-русской тоски по лучшей жизни.
Мало того что он сам идиот, он ещё этим заражает окружающих.
Он поехал за тишиной.
Он её нашёл там – дальше.
Он оставил всё дома: машину, вой сирен, визг тормозов, угрозы динамиков, мат подростков, крики дешёвых радиостанций, бесконечные объяснения тех, кто всё понял.
Он как-то ночью выбрался и уехал искать жизнь, лишённую голосов.
Если этот голубь ещё раз так близко подлетит к моему окну, я вылечу ему навстречу, и мы полетим, оживлённо беседуя, прямо в закат, в зарево, и из серых станем розовыми, а потом чёрными.
Две точки, две домашние птицы, не умеющие добывать хлеб воробьиным нахальством. Дадут – поедим, свистнут – взлетим высоко-высоко и крепко, раз и навсегда, запомним свой дом…
Были женщины, но не было жены.
Были слова, но не было романа.
Были квартиры, но не было дома.
Были деньги, но не был богатым.
Жизнь так и не сложилась из отдельных дней.
Природа таланта
Природа таланта – уходить в небо. Начинать с нами и уходить вверх.
Вот он снимет с тебя руку, и ты перестанешь так умно говорить, так проницательно смотреть.
Ты так интересен, потому что он держит руку на тебе.
Главное отличие одного человека от другого, одного художника от другого – наличие или отсутствие души.
Ум и талант не всегда встречаются. А когда встречаются, появляется гений, которого хочется не только читать, но и спросить о чём-то.
Существуют писатели, как солнце над миром. Они освещают всё.
А есть – как лампочки. Они пониже, поподробнее и, главное, светят в тёмное время.
Если спросят: «Что он пишет?» – скажи: «Тексты к размышлениям».
Быть экономным в юморе.
Юмор в наше время хлещет, как прорванная канализация или цивилизация.
Юмор и веселье – противоположные понятия.
Веселье не поддерживает.
Поддерживает оптимизм.
Ирония расскажет о тебе больше, чем шутка.
Они лучше нас. Они моложе нас. Они красивее нас. Они подвижнее нас. Они техничнее нас. Они веселее нас. Они толковее нас. Мы, пожалуй, только остроумнее. И с этим одним – им, а со всем остальным – нам надо смириться.
И нести каждому свою чушь как свой крест.
Когда вы выходите на сцену, вы обязаны иметь успех. Вам простят всё, если вы будете иметь успех.
И не слушайте никого. Успех всегда один. Не бывает коммерческого, симфонического. В низком есть высокое, в высоком – низкое. Идите докажите мне, что Горовиц не великий эстрадный артист, а Райкин ниже Рихтера.
Садясь писать, вы вошли в лабораторию. Вы обязаны сделать открытие.
Если вы его не сделали, постарайтесь об этом молчать.
У обычного художника вы смотрите на красавицу.
У великого – она смотрит на вас.
Моя сатира не на протесте, а на сострадании.
Я дешифровальщик.
Я расшифровываю пузыри утопающих.
Подгоняемый комплиментами, художник попадает в ловушку, даже, может быть, кем-то расставленную. Кабана под выстрел гонит страх, художника – комплименты.
Если красоту природы воспринимать как фон – это эгоизм,
если как содержание – это творчество.
Я с тобой согласен.
Я – не писатель.
Но я очень хороший не писатель…
Всю жизнь я задаю вопросы. Задам вопрос и любуюсь им. На ответ не рассчитываю.
Настоящий сатирик как пономарь: ударил в колокол и ушёл спать во время наводнения.
Я позицию не меняю.
Это власти меняют позиции относительно меня.
Талант бывает непризнан. Дурак – никогда.
Наши мысли – гул, наш протест – инфаркт. Сидеть начеку и лежать насмерть. Атаковать врага из больницы. Расшатать его своим параличом. Добить своей смертью. А чтоб задумались все, надо умереть молодыми.
Мы живём в такое время, когда авангард искусства располагается сзади.
Сытый сатирик – это юморист.
На самом деле мой талант в том, чтобы не говорить шутки, которые я мог бы сказать.
Юмор – способность сказать, не договорив. И понять, не дослушав.
Раньше я боялся, что меня могут забыть. Теперь боюсь, что меня могут запомнить.
Бездарный затихает на первом провале. Талантливый идёт дальше.
У талантливого куча провалов, у бездарного – один.
В каждой крупной личности есть что-то мелким шрифтом.
Гениальные произведения – такие же создания Бога, как птицы и животные.
Непоявление их оставляет это место пустым.
Наш сатирик играет только на первенство страны.
Любой музыкант играет на первенство мира.
Что такое писательский ум? Не договаривать половину фразы.
Что такое писательское счастье? Немножко написать и пить, пить, пить.