Как пароход хорош для пенсии – плавучий город с врачами, сёстрами, поварами, спальнями, кино и фруктами. И тепло всегда, и вид из окна новый, и пассажиры не задерживаются.
Шестьдесят грянуло и схватило, как радикулит на ветру.
Никуда я особенно не направлялся, но летел.
И вот снизу ухватило меня.
Теперь мы вместе.
Отныне нас будет только больше.
Если вас интересует, что я обнаружил, кроме горя, поражений и одной сплошной тревоги, – друзей!
Живот появляется первым, куда бы ни пришёл. Ведёт себя нагло. Мешает. Хотя кому-то служит полкой для рук.
Я всегда чувствовал себя здоровым и думал – умру, когда захочу.
Тут вдруг почувствовал, что меня могут и не спросить…
Что такое возраст?
Стоишь на футбольном поле. Летит мяч.
Надо рвануться к воротам.
И ты рванулся к воротам!
Но все уже бегут обратно.
И ты опять впереди!
Старость приближается, как электричка. Вот она ещё там, вот она уже здесь.
Глубокой старухой ко мне заглянуло детство. В пожилой женщине я встретил свою юность, и загорелым недоступным чудом мелькнул сегодняшний денёк.
Я остановился на показаниях врача, утверждающего, что я здоров.
С возрастом желание заработать постепенно переходит в желание сэкономить.
В нашем возрасте мы ищем в доме эхо. Я охнул, оно охнуло.
Я заплакал, оно заплакало.
И никаких, извините, слов.
Пожилой человек заходит в море по пояс и долго зябнет, стоя и хлопая руками по воде.
Затем с лёгким стоном приседает, бегом выскакивает на берег и бросается на лежак, улыбаясь, задыхаясь и заговаривая с дамами.
А он вообще старый дурак, хотя возраст здесь ни при чём.
Итог жизни наступает не в семьдесят лет. Итог жизни – в сорок лет.
Ему исполнилось девяносто лет.
Он на юбилее читал свои стихи.
Ему сказали, что он такой же дурак, каким был в пятьдесят.
Он страшно обрадовался.
И он помчался сквозь свои 60-61-62-63-65-70, ускоряясь и удивляясь.
Не в силах снизить скорость.
Только остановиться.
А это уже от него не зависело.
Определяя на глаз национальность
Так и живём, не зная, кто от кого произошёл, определяя на глаз национальность, сразу думая о нём худшее, вместо того чтобы покопаться…
Люблю евреев.
В каждой стране – в меньшинстве.
А в каждой отдельной отрасли – в большинстве.
В итальянском кафе плакат.
Где очень просто написано.
Иисус Христос – еврей.
Твоя машина – немецкая.
Твой телевизор – японский.
Твои деньги – американские. Демократия, при которой ты живёшь, – греческая.
Кофе, который ты пьёшь, – бразильский. Берег, куда ты едешь в отпуск, – турецкий. Цифры, которые ты пишешь, – арабские. Буквы твои – кириллица.
Ну почему твой сосед не может быть другой национальности?
Какая разница между еврейским и английским юмором?
Англичане острят на своей земле.
Расставить любимых в пространстве. Врывается банда:
– Кто из вас еврей?
Жена говорит:
– Я!
Любовница говорит:
– Он!
Друг говорит:
– Вон отсюда!
Он был евреем до шестнадцати лет, а потом пошло…
Кем он только не был!
Но никем не стал.
Стал опять евреем после шестидесяти.
Я пишу с акцентом, читаю с акцентом, и меня с акцентом слушают.
Какая разница между евреем-национали– стом и антисемитом? Никакой. И тот, и другой считают, что все великие люди – евреи.
Еврею, чтобы блеснуть, нужен другой народ.
Алло, алло, алло!.. Да, конкурс в наш театр. Двадцать пятого в десять часов утра. Ваша фамилия?.. Штепнер?.. Кефнер?.. Ступнер?.. А как? Какая первая буква?.. Штульпер?.. Первая буква?.. Что у тебя в начале?.. Ка?.. Ха?.. Ша?.. Хушпер?.. Эн?.. Мишпер?.. Шнейпер?.. У тебя дэ?.. Думпер?..
Вот что. Давай не приходи! Хватит! Всё! Двадцать пятого в десять утра не приходи! У тебя дикция!.. Михлер?..
Нет. Только ты не учи ничего. Только ты!..
Не дай бог! Извини нас! Ты не приходи!! Один!!!
Не важно, кем ты был, важно, кем стал. Когда мне говорят: «Вот вы еврей…»
Я отвечаю: «Иисус Христос тоже был евреем. А кем стал.»
В Одессе говорят…
В Одессе говорят без мягкого знака: «коняк», «белё», «пём», «пёс'ня», «свиня». А ещё «румка», «каструля» и «бруки». Единственное исключение делают в слове «женьщина».
В Одессе говорят:
– Не можешь любить – сиди дружи!
Может быть, вы не знаете, но в Одессе быстро поднятое не считается упавшим.
У нас в Одессе появление женщины – торжественное.
Дверь открывается, и начинается грудь-грудь-грудь.
Потом плечи-плечи-плечи, потом зад-зад-зад, потом бант, красный огонёк – всё, женщина кончилась.
– Как вас зовут?
– Только для вас – Сара Абрамовна. А для всех – Софья Аркадьевна.
Я спросил старого одессита:
– Абрам Яковлевич, как вы себя чувствуете?
– Что сказать… Сейчас я себя чувствую. Раньше я себя не чувствовал. Так было хорошо!
– Скажите, в честь чего сегодня помидоры не рубль, а полтора? В честь чего?
– В честь нашей встречи, мадам.
А говорят, евреи умные…
В Одессе.
Чтобы запутать жену, дал сам себе телеграмму: «Вылетай немедленно».
И встревожился.
Ну не идиот?!
В Одессе – открываешь кран, начинает шумно идти вода.
Не из крана.