Текила для девственницы

— Давай, врежь. Попробуй, — весело подзуживаю я.

Уже почти целую неделю Вероника живёт у меня, а я до сих пор не могу поверить в это счастье. После каждой ночи, проведённой вместе с моей малышкой, эмоции хлещут через край, я постоянно нахожусь в приподнятом настроении. Сейчас с удовольствием бы попрыгал на ринге в перчатках, даже с самим Егором Михайловичем поспарринговался бы, хотя он реальный зверюга и наверняка бы меня убил.

А может и нет.

— У тебя такая рожа, как будто ты завёл гарем и самозабвенно его юзаешь, — с завистью говорит Роман.

Он тоже уезжал в командировку по делам «Сириуса», директором которого является (это подразделение «Армады»), поэтому не в курсе моих последних новостей.

— Гарем мне не нужен. Но…

— Что?

— Ко мне переехала Вероника.

— Твоя девственница?!

— Моя.

— Но уже не…

— Нет, конечно.

— Блин, чувак… Хочешь сказать, ты и у миллиардера её отбил, и невинности лишил, и в норку к себе уволок?

— Ага.

— Проходимец!

— Ха! Да не говори. Завтра будет неделя, как мы живём вместе.

— Классно, чувак. Поздравляю! А помнишь, как ты ныл — ой, она выберет миллиардера, ой, у меня нет шансов?

— Да, было дело. Переживал.

— Рад, что у вас всё хорошо, дружище.

— Спасибо, Ром!

— Только смотри, Андрюха… Сейчас твоя красавица сразу ляльку захочет. Девочки они такие, у них материнский инстинкт. Вот тебе мой совет — постарайся продержаться как можно дольше. Знай, младенцы убивают секс. Они спинным мозгом чувствуют, когда родители решили сделать себе приятное, и готовы пойти на любые меры — вплоть до высокой температуры — лишь бы снова привлечь к себе внимание.

— О-о…

— Да, именно так!

Из приёмной генерального выглядывает Анечка. Не поленилась встать из-за стола, услышав наши голоса в коридоре.

— Андрей Владимирович, ну сколько вас ждать? Михаил Иванович десять минут назад велел вам зайти. А вы всё никак.

Если бы долька мармелада пыталась ругаться матом, она бы воспринималась так же противоречиво, как сейчас Анечка. В словах вроде бы укор, но взгляд сияет кокетством, а грудь бурно вздымается.

Но что мне Анечкина грудь. Я ведь «утащил в норку» самую восхитительную девушку на свете, а другие меня не волнуют.

Улыбаясь, захожу в кабинет шефа, а там… Оба-на!

Хмырь Гадович Бородухин собственной персоной.

Неожиданно. И чего припёрся, спрашивается?

* * *

Подозреваю, ничего хорошего к моменту моего появления в кабинете гендира не произошло, так как, несмотря на стеклотару на столе (пили коньяк), Михаил Иванович вовсе не выглядит благодушным.

— Проходи, садись, — хмуро бросает он мне. — А здороваться тебя не учили?

— Мы с вами утром виделись, Михаил Иванович, — почтительно отвечаю шефу и в то же время нагло пялюсь на гостя. Надеюсь, Бородухин прочтёт в моих глазах: «А вот с этим уродом я здороваться не собираюсь!»

Сажусь напротив него за стол и рассматриваю противника. За прошедшие две с половиной недели инвестор успел подлечить физиономию. Надеюсь, у него сорвалась парочка контрактов, пока отсиживался дома с расфигаченным рылом.

Бородухин тоже смотрит прямо на меня. Ухмыляется, явно злорадствует. Интересно, что придумал? Неужели прибежал к шефу на меня жаловаться? Да ну, серьёзно? Вроде бы взрослый мужик, не первоклашка. Лично я не припомню, когда последний раз кому-нибудь жаловался на обидчика.

Михаил Иванович, тем временем, всё больше погружается в депрессию. Это заметно, шея у него уже совсем багровая.

— Андрей…

— Да.

— А ты в курсе, что Сергей Юрьевич является нашим инвестором и финансирует строительство «Ривьеры»?

— Нет, я этого не знал. — Равнодушно пожимаю плечами. Ну, финансирует и финансирует, флаг ему в руки.

— А теперь у Сергея Юрьевича возникло непреодолимое желание вывести свои средства и прекратить сотрудничество с «Армадой».

— Вот как? С чего бы это?

Я не ошибся, инвестор, как только подлечил рожу, сразу помчался к Михаилу Ивановичу, чтобы нашептать ему на ушко, какой я плохой.

Уж не позорился бы!

— С чего бы?! — угрожающе переспрашивает меня шеф. — А ты сам не знаешь, Андрей? Не догадываешься? — Барабанит пальцами по столу.

— В любом случае, это тупо.

— Что-о-о?! — Маленькие рыжие бровки Михаила Ивановича удивлённо ползут вверх. Бородухин прекращает ухмыляться.

Расшифровываю:

— Надо быть полным кретином, чтобы добровольно отказаться от такого выгодного проекта, как «Ривьера». Шеф, у Сергея… хм… Юрьевича, очевидно, совсем мозги набекрень, если он явился к вам с такой идеей.

Инвестор вскакивает из-за стола и взрывается:

— Теперь вы понимаете, да?! Вот, вы сами видите, Михаил Иванович, кто у вас работает! Я требую, чтобы вы немедленно вышвырнули на улицу этого гадёныша! Увольте его с волчьим билетом! Чтоб неповадно было! Я настаиваю!

— Что ты сказал? Как ты меня назвал? — тихо рычу я и тоже вскакиваю.

Требуется две секунды, чтобы выдернуть Бородухина из-за стола и повалить на пол. В последний момент останавливаю свой кулак — понимаю, что снова бить по морде нельзя, иначе инвестор выйдет из директорского кабинета окровавленный и в таком виде проползёт по всему офису, порождая слухи и домыслы и собирая сочувственные взгляды.



Нафиг.