Технотьма (тетралогия)

— Медузы, — громко пояснил проводник. — По всей пустыне. Много. Целые поля. Растут. Ползают с места на место. Таке можно ходить, где медузы, чужакам — нельзя.

Усевшись поудобнее, он велел ехать дальше.

Пока караван выбирался на ровное плато, где, по словам людоеда, следовало поставить лагерь, Туран узнал от Таки, что медуза легко может оттяпать ногу по щиколотку, а то и выше. У них сильные мышцы и слизь, способная очень быстро растворить плоть — получившейся жижей твари и питаются.

— А почему у тебя нога целая? — спросил Туран.

Така, безмятежно улыбаясь, повторил то, что уже говорил ранее:

— Така с медузой родня. Така — пустыня, она — пустыня. Мы вместе. Свой своих не обижает. А если попробует обидеть… — Он медленно достал из-под жилетки чехол, раскрыл и вытащил нож — обмотанная сыромятной кожей рукоять с дырочкой для шнурка и матово-черный клинок.

Турану показалось, что он сделан не из металла, а из шершавого камня. Разглядывая необычное оружие, парень протянул руку между прутьями, коснулся боковины узкого лезвия. И отпрянул. На пальце выступила кровь.

— Плавник катрана, — со значением пояснил Така. — Очень острый. Все режет, даже железо, если ржавое. Только Таку не режет. Така свой. — Спрятав нож, он толкнул Крючка в плечо, чтобы остановил повозку, и крикнул: — Тут стоим!

Лагерь разбили возле поля медуз — проводник настоял. Сказал, что прямо по пути чует стаю катранов. А те, если медузы рядом, не сунутся.

Макота выслушал доводы Таки, сплюнул в ил, погладил усы и кивнул:

— Лады, отдыхаем.

Машины поставили в круг, атаман приказал выгрузить из фургона десяток арбузов. Мутанты в клетках уже заметно нервничали. Крючок ушел готовить им кашицу, а Туран, оставшись в обществе Таки, улегся на пол клетки, заложил руки за голову, и спросил:

— Почему катраны к медузам не полезут?

Проводник развел руками:

— Катраны не любят медуз. Медузы — катранов.

— Но ты говорил, что и те, и те — пустыня, — напомнил Туран, глядя в темнеющее небо. — Так почему же они друг друга не любят?

— Пустыня сама себя пожирает, — наставительно произнес Така. — Иногда любит себя, иногда себя жрет… Чужак не поймет.

Туран обдумал его слова.

— А по-моему, ты все врешь. Болтаешь только, чтобы им, — он кивнул в сторону машин, — голову заморочить. Просто ты знаешь всякие местные приметы, а они нет.

Людоед невозмутимо слушал, и по смуглому лицу его невозможно было понять, прав Туран или нет. Не добившись ответа, пленник спросил:

— Така, ты был на Корабле? Какой он?

Поигрывая ножом из плавника катрана, проводник ответил:

— Большой. Спи, не мешай Таке думать.

На крышах машин дежурили часовые, остальные бойцы Макоты расположились в центре лагеря, где на камнях поставили миски с едой. Атаман к ним не присоединился — Дерюжка с Лехой втащили на кузов «Панча» кресло, косоглазый принес еще поднос с нарезанным арбузом, атаман уселся, положив рядом длинноствольное ружье, и принялся есть. Макота пребывал в редком для него миролюбивом настроении, благодушно поглядывал на своих людей, плевался арбузными косточками и пыхтел трубкой.

Подошедший Морз кинул Турану между прутьями кусок арбуза и убрел обратно. Туран уже почти заснул, когда услышал возглас Дерюжки. Приподнялся на локтях, сонно щурясь, — все бандиты, кроме Крючка и Кромвеля, стояли, задрав головы, даже Макота поднялся из кресла. Дерюжка взволнованно тыкал рукой вверх и что-то втолковывал Бочке. Туран лег на краю клетки, чтобы закрывающий ее брезент не мешал, прижался щекой к прутьям и взглянул на серое вечернее небо.

В вышине, за редкими облаками, похожими на острова пены, плыл огромный тусклый диск.

— Что это? — тихо спросил Туран у проводника. — Оно светится…

Впервые он видел такое: по нижней части платформы ползли размытые сине-зеленые огни, закручивались спиралью. Цвет их был неприятного, какого-то болезненного оттенка. Огни переливались, медленно вращаясь на поверхности диска. Благодаря им стало видно, что по краям и снизу платформа усеяна покатыми выступами и наростами, словно бородавками.

Туран повернулся к Таке и повторил:

— Что это?

Проводник сидел в прежней позе на краю телеги, только голову поднял.

— Бог, — сказал он.

— Кто?

— Бог. Боги летают в небе, смотрят на нас…

— Да нет же, это что-то… какие-то устройства. Машины, механизмы, вроде дирижаблей летунов. Ты знаешь, кто такие небоходы? Платформы — тоже машины, только большие. Но что это за огни? Ты видел такие раньше? Мы на ферме никогда…

— Глаза Бога, — сказал людоед.