Техник-ас

Выработали свою тактику. Наша пара атаковала первой, и я с дальней дистанции расстреливал зенитки немцев. Выпустив все РС и отбомбившись, мы набирали высоту и сверху прикрывали своих товарищей. Пару раз удалось сбить подвернувшиеся под горячую руку немецкие транспортные Ю-52.

В первый раз, когда штурмовали аэродром в Басаргино и мы, отбомбившись, пошли в набор высоты, нам навстречу из облаков неожиданно вывалились три «юнкерса». Я чисто на рефлексах нажал на гашетки и… ослеп. Транспортник вдруг превратился в ослепительную вспышку: похоже, вёз горючее. Проморгавшись, я развернулся, и мы с Ромкой сожгли и два оставшихся «юнкерса». Второй раз завалили пару только что взлетевших и набирающих высоту фрицев.

Накануне нового, 1943 года возвращались с боевого задания. Мы с Яковенко, как всегда, шли чуть выше и в стороне. Только пересекли линию фронта, как обнаружили километрах в трёх от нас идущую в нашем направлении группу самолётов. Приблизившись, я хорошо их рассмотрел. Немецкие пикировщики Ю-87, восемь штук, почти полный штаффель. Идут как на параде и без истребительного прикрытия. Ну, это уже наглость, и от неё надо лечить. Хирургически.

Даю Ромке команду «Делай как я» и выпускаю шасси. У нас этот приём называется «обуть лапти». Так Ил-2 становится визуально похожим на немецкий «лаптёжник». Сблизились с замыкающими самолётами противника и открыли огонь. По-моему немцы сразу и не поняли, кто их убивает. Два «юнкерса» пошли в своё последнее пике, а мы, убрав шасси, атаковали следующих. Сбили ещё по одному, прежде чем немцы опомнились и, сбросив в чистое поле свой груз, перевернулись через крыло и сорвались вниз, удирая от нас. Преследовать их мы не стали: топлива осталось маловато для этого.

А на следующий день за мной пришли.

Меня вызвали в штабную землянку. Подходя к ней, я увидел, что рядом стоит выкрашенная извёсткой в белый цвет «эмка». Похоже, кого-то принесло к нам.

Войдя в землянку, увидел, помимо находившихся там Мартынова и Гольца, ещё одного гостя с петлицами майора госбезопасности.

– Гражданин капитан, рядовой Копьёв по вашему приказанию прибыл, – при постороннем по всей форме доложился я.

– Вы ведь раньше были майором, рядовой Копьёв?

Гость смотрел на меня так, словно пытался взглядом прожечь дыру.

– Да, был, гражданин майор.

– И летали на истребителях?

– Да.

– Тогда почему вас отправили отбывать наказание сюда, а не в истребительную часть?

– Этого я не знаю, гражданин майор. Куда направили, там и воюю.

– И хорошо воюете?

– Рядовой Копьёв за время нахождения в составе эскадрильи зарекомендовал себя исключительно с положительной стороны, – вмешался в разговор Мартынов. – Дисциплинирован, в бою действует смело и умело. На штурмовике сбил семь вражеских самолётов, в том числе три истребителя. Командованию направлено ходатайство об освобождении рядового Копьёва как искупившего вину своими действиями.

– Вы вчера сбивали немецкие самолёты, гражданин Копьёв? Расскажите, как это произошло.

– Возвращался с ведомым с боевого задания и обнаружил идущих к нам в тыл немецких пикировщиков. Принял решение атаковать их и заставить сбросить бомбы в поле. В результате сбил два Ю-87, и столько же сбил ведомый.

Остальные немцы сбросили бомбы и повернули назад. Преследовать возможности не было, так как топливо было на исходе.

– Вы знали, что находится под вами?

Взгляд майора стал подобен стальному клинку.

– Нет. Видел только какие-то строения, несколько автомашин и больше ничего.

– Ну что же, можете идти, гражданин Копьёв.

Я развернулся и вышел. И к чему были все эти расспросы? Ёжась от пронизывающего ветра, отправился к себе в землянку. Сегодня завьюжило, и полётов не будет.

Примерно через час меня снова позвали в штаб. Гость уже уехал. За столом сидели лишь Мартынов, комиссар и Голец.

– М-да, заварил ты кашу, майор.

Голец встал, подошёл к висящей на потолке керосиновой лампе, приподнял стеклянную колбу и прикурил.

– А что случилось-то?

Я вообще не понимал, что происходит.

– Сбитый тобой «юнкерс» упал прямиком на блиндаж, в котором в тот момент находился член Военного совета фронта Хрущёв. Все, кто там был, погибли. Так что пока идёт разбирательство, приказано тебя от полётов отстранить и взять под стражу. А так как гауптвахты у нас нет, то будем считать, что под стражей ты будешь находиться в своей землянке. Так что сиди там и не высовывайся.

Я шёл к себе и мысленно офигевал. Нет, я, конечно, понимал, что своим появлением здесь, в этом времени, уже изменил ход истории. Это было заметно во время обороны Москвы, плюс уничтоженный Манштейн. Но тут уже совсем другое дело. Как там было? Бабочка Брэдбери? А тут я не бабочку, тут я целого птеродактиля затоптал. Хотя я и бабочек этих перетоптал уже более чем достаточно. Теперь уже точно можно быть уверенным, что ход истории изменится. И бог весть, куда она теперь вывернет.

Под стражей меня продержали неделю. Всё по-честному, даже часовой у входа в землянку стоял. А через неделю Мартынов сказал, что хватит мне разлёживаться, пора и честь знать. А значит, вперёд, на вылет.