Техник-ас

Третьим оказался оружейник, который позабыл заправить снарядную ленту в авиапушку. Я могу только представить, какими словами крыл его лётчик, оказавшийся в самой гуще воздушного боя на практически безоружном истребителе. Как рассказывал сам виновник, сразу после приземления пилот выскочил из кабины и полчаса гонялся за ним по взлётному полю, паля из пистолета. Повезло, что мимо.

Мой коллега оказался лётчиком-штурмовиком. Капитан Котик. Фамилия у него такая. Отмечали чей-то день рождения, а тут команда на вылет. Ну, он, в дупель пьяный, мало того что на взлёт решил идти поперёк полосы, так ещё и въехал шасси своего «ильюшина» в канаву. В итоге шасси и винт в щепки, штурмовик выбыл из строя, а любителя застолий взяли под белы рученьки и отправили в штрафники.

Представился и я. Услышав мою фамилию, все на мгновение застыли, а Котик, подобрав упавшую челюсть, лишь смог произнести:

– Да ну нах…

Как я уже говорил, благодаря пропаганде, обо мне знали, наверное, все в Советском Союзе и очень многие в Англии и Америке. Рассказал без утайки, за что сюда попал. Проняло, по-моему, даже лейтенанта госбезопасности.

Как бы там ни было, но наша железнодорожно-фуражная эпопея закончилась. Высадились мы на одиноком полустанке и отправились к покосившейся будке в поисках попутного транспорта. Потом ещё больше часа тряслись в кузове полуторки, и вот наконец-то прибыли к месту то ли службы, то ли отбывания наказания.

Сопровождающий лейтенант сдал нас на руки в местный особый отдел, молча кивком попрощался с нами и отправился в обратный путь. По-моему, он нам даже завидовал. Мы будем бить врага, а ему предстояла дорога обратно в тыл. Ну да служба у него такая. Кто знает, может, и на его долю хватит военного лихолетья.

И вот мы стоим в нашем маленьком строю и слушаем, что нам вещает представитель особого отдела 8-й воздушной армии Сталинградского фронта капитан госбезопасности Голец.

– Вы все здесь потому, что совершили либо тяжкий проступок, либо преступление. – (В мой огород камень.) – Но Родина дала вам шанс искупить свою вину и вернуться в строй с честным именем. Для этого от вас требуется беспрекословное подчинение приказам командиров и качественное выполнение поставленных боевых задач. Запомните раз и навсегда: здесь нет такого понятия, как невозможность выполнить задачу. Отказ от выполнения боевого задания – расстрел! Невыполнение по какой-либо причине боевого задания – расстрел!

Теперь что касается техников. Отказ техники по вашей вине, если он не привёл к каким-либо последствиям, наказывается пятью вылетами в качестве бортстрелка. В среднем стрелок живёт у нас три вылета. Так что думайте. Если отказ техники приведёт к более серьёзным последствиям, то либо расстрел, либо отправка на десять лет в лагерь.

Любые пререкания с командирами из числа постоянного состава[80] наказываются кабиной стрелка на пять вылетов. Это касается всех, включая пилотов. Забудьте, кем вы были раньше. Здесь и сейчас вы рядовые штрафной эскадрильи. Здесь для вас нет товарищей. Обращаться к командирам из постоянного состава либо «гражданин начальник», либо «гражданин» и далее по званию. И помните: я слежу за каждым вашим шагом, за каждым словом.

Затем к нам вышел наш непосредственный командир. А я стоял и, не отводя взгляда, смотрел на него. Командиром штрафной эскадрильи был не кто иной, как капитан Мартынов. Тот самый Сашка, которого я прикрывал в небе в сорок первом году, когда только-только осознал себя в этом времени. Сейчас он слегка прихрамывал на левую ногу.

Он меня тоже узнал и лишь слегка прикрыл глаза, как бы говоря: мол, всё потом.

– Ну, здорово, чертяка! – Мартынов крепко обнял меня. – Жив, бродяга! А я тут гадаю, ты это или не ты. В документах смотрю – твои фамилия и имя. Я же думал, это тёзка твой, а потом вышел и поначалу даже глазам не поверил. Ты как здесь оказался?

От такого напора я вначале даже опешил. Не успел ответить, как Мартынов обернулся к находившемся здесь же в блиндаже командирам:

– Вот, товарищи, знакомьтесь. Майор Копьёв, дважды Герой Советского Союза, больше сотни сбитых.

– Бывший майор, – бросил без всякой эмоции находящийся здесь же особист. Просто констатировал факт.

– Ты это, товарищ капитан, брось, – обернулся Мартынов к особотдельцу. – Илья меня в сорок первом прикрывал, от смерти спас, один против десяти фрицев вышел и победил. Я просто уверен, это какая-то ошибка, что он оказался здесь.

– Да нет никакой ошибки, гражданин капитан. Осуждён по статье сто тридцать девять УК РСФСР – убийство по неосторожности. Должен был быть отправлен в лагерь на год, но не захотел отсиживаться на нарах, как дезертир какой, и попросился на фронт – искупить свою вину. Трибунал учёл мои заслуги и отправил сюда.