Техник-ас

– Так, все в сторону!

Женщина-врач, едва открыли заклинивший фонарь, растолкала всех и склонилась к Суворову.

– Жив! Аккуратно достаём.

На Корнета было страшно смотреть. Зимний комбинезон весь был пропитан кровью. Когда пилота вытащили из кабины и положили на плоскость, то она под ним сразу окрасилась в красный цвет. Видно было, что комбез разорван на груди и на правой ноге. Из-под шлемофона тоже текла кровь. Удивительно, как он смог дотянуть до аэродрома с такими ранениями.

Суворова увезли на санитарке, а я всё стоял у разбитого истребителя, и в моих ушах ещё звучали слова доктора: «Ранения очень тяжёлые, и шансов мало. Будем надеяться на то, что организм молодой и справится».

Вытирая руки ветошью, подошёл Кузьмич.

– Нормально всё будет, командир. Он парень молодой, выдюжит.

– Что с машиной? – кивнул я на «як».

– Сложно, но сделаем. Дня четыре точно провозимся.

Я кивнул в ответ и пошёл к автомобилю.

– Кузьмич, тебя подвезти?

– Можно. Я тогда сейчас за краном. Отбуксируем «яшку» к себе и займёмся им.

Я вернулся на свой КП. На взлёт пошло звено Шилова, а значит, наши возвращаются. Быстро накинул комбинезон и пошёл на стоянку своего истребителя. Санчес уже прогрел двигатели, и винты крутились на холостых оборотах. Он помог мне надеть парашют.

– Как там? – кивнул Санчес в сторону ВПП.

– Хреново, Мигель. Сильно Витьку попятнало.

Едва занял место в кабине, как в стороне КП в небо взлетела красная ракета, а в наушниках раздался голос командира истребительного полка:

– Первая, вторая эскадрильи – на взлёт. С севера большая группа бомбардировщиков.

– Здесь Тринадцатый! Мы парой в деле!

Вот, похоже, и гости по нашу душу пожаловали. Уж что-что, а разведка у немцев работает хорошо, и место нашей дислокации им известно.

Мимо, поднимая за собой клубы снежной пыли, пошли на взлёт И-16. Ну а следом и мы с Санчесом.

Немцев встретили на подступах к Ленинграду, ВНОС сработали своевременно. Три девятки Ю-88 в сопровождении двенадцати «мессеров» шли ровным строем курсом на наш аэродром. «Ишачки» пошли в лоб на «юнкерсы», а мы с Санчесом ринулись наперерез «мессерам». Краем глаза заметил, как со стороны Ленинграда приближается ещё группа самолётов – И-153 «Чайка» в количестве пяти единиц набирали высоту.

Драка получилась жаркая. Увидев истребители в ненавистной им окраске, немцы словно с ума сошли. Полностью игнорируя другие краснозвёздные самолёты, бросив на растерзание свои бомбардировщики, они всей стаей набросились на нас. Двоих мы с Санчесом срезали сразу, а потом закрутилась «собачья свалка». Казалось, всё небо в паучьих свастиках и крестах. «Мессеры» мелькали, словно осы, на доли секунды попадая в перекрестие прицела, но часто нам хватало этих мгновений, чтобы всадить несколько снарядов и пуль в брюхо или крыло продукции немецкого авиапрома. По пятерым я точно попал.

И вдруг немцы как-то неожиданно закончились.

Заложив вираж, я осмотрелся. В северном направлении на всех парах, едва не махая крыльями для ускорения, удирали двенадцать «юнкерсов», несколько из них – с чёрными дымными хвостами. «Мессеров» видно не было: или всех посбивали, или кто-то успел удрать, что было наиболее вероятно.

– Mierda de perro![66] – выругался Санчес по-испански.

– Кортес, ты чего матюками матюкаешься?

– Крыло зацепили, суки! – Испанец-то он испанец, но по-русски говорит прям с рязанским акцентом, особенно когда ругается. – Спасибо амигос на «москас»[67], что сняли у меня с хвоста фрица.

На аэродроме царило похоронное настроение. Привыкли уже все в эскадрилье, что воюем без потерь, и морально оказались совершенно не готовы принять тот факт, что и сами можем попасть под раздачу. В столовой, где все собрались после возвращения, царила непривычная тишина. Кто-то задумчиво ковырялся ложкой в тарелке, кто-то, как Кравченко, потерявший ведомого, смотрел прямо перед собой в одну точку. Гуладзе, до этого бездумно перемешивавший содержимое в тарелке с супом, вдруг швырнул ложку и вскочил, собираясь, видимо, уйти.

Мы с Санчесом только что вошли в помещение.

– Сидеть! – рявкнул я.

Гуладзе рухнул обратно на табурет.

– Что раскисли, как красны девицы?! Это война, если кто ещё не понял! И тут, бывает, стреляют, знаете ли! И бывает, что и попадают! И бывает, что и по нам! А вы, дорогие мои, возомнили себя небесными полубогами и расслабились! А немцы – это вам не деревянные болванчики, которых можно бить безнаказанно. Это опытный и умелый враг, за плечами которого большой боевой опыт. Бить их можно и нужно, но расслабляться категорически нельзя. И нельзя терять бдительность ни на секунду – ни в воздухе, ни на земле. Вбейте это себе в мозг! А теперь приступить к приёму пищи! После обеда – все на разбор полётов. Будем думу думать.

Когда все собрались, в том числе и старший лейтенант Самсонов, за которым я отправлял машину на РЛС, начала вырисовываться картина произошедшего. Немцы прекрасно скоординировали свои действия с финнами. И те и другие подошли на минимальной высоте, едва не задевая крыльями лёд, и ударили в тот момент, когда звено разделилось и разошлось в разные стороны.