Техасский рейнджер

Бузомер появился в дверях, расталкивая людей, пытавшихся удержать его. Увильнув от последней протянутой к нему руки, он издал глухое рычание, словно злая собака. Было очевидно, что за короткое время, проведенное им внутри салуна, он успел крепко выпить и взвинтить себя разговорами и похвальбой до бешенства. Блэнд с остальными быстро отступили в сторону, оставив Дьюана одного посреди внезапно опустевшей площади.

Когда Бузомер увидел Дьюана, неподвижного и настороженного, в нем сразу произошли разительные перемены. Он замер, как вкопанный, и люди, следовавшие за ним, толкаясь и налетая друг на друга, поторопились поскорее убраться в сторону.

Дьюан замечал все быстрые перемещения, происходившие вокруг него, подсознательно постигая их смысл, а также причины внезапно изменившегося поведения Бузомера. Хитрый и проницательный, тот ожидал встретить уступчивого или, по крайней мере, напуганного противника. Дьюан, однако, не был ни тем, ни другим. Он был тверд и холоден, как сталь, но, тем не менее, волны горячего возбуждения одна за другой накатывали на него. Ему казалось, что он уже не раз бывал в подобных передрягах, что они для него не в новинку. Этот бандит, скрывающийся от закона, вышел, чтобы убить его. И сейчас, даже несколько настороженный позицией Дьюана, он все равно собирался убить его. Как и многих головорезов подобного толка, его обуревала страсть к убийству ради убийства. Дьюан сознавал, что вовсе не внезапная неприязнь руководила поступками Бузомера. Просто ему подвернулся подходящий случай. В данный момент убийство являлось для него просто развлечением. Вполне возможно, он уже и забыл прежний предлог для ссоры. По всей видимости, исходя из своего немалого опыта, он пытался сейчас определить, чего ему следует ожидать от Дьюана.

Но Бузомер не произносил не слова. Он довольно долго оставался стоять неподвижно, с остановившимся взглядом побледневших глаз, с напряженной правой рукой, застывшей, словно клешня.

Это мгновение позволило Дьюану прочесть во взгляде соперника мелькнувшую мысль, предшествовавшую действию. Но он не хотел никого убивать. Поскольку он вынужден был драться, он решил просто вывести врага из строя. Когда рука Бузомера дернулась к бедру, револьвер Дьюана выплюнул пламя. Всего два выстрела — оба из револьвера Дьюана, — и бандит упал с раздробленной правой рукой. Бузомер произнес хриплое ругательство, барахтаясь в пыли, левой рукой пытаясь достать револьвер. Однако его приятели, видя, что Дьюан не собирается убивать, если его к этому не вынудят, сомкнулись вокруг Бузомера и предотвратили дальнейшие безумные поступки с его стороны.

Глава 5

Из всех присутствовавших беглецов от закона Юкер оказался наиболее склонным придавать любопытству дружелюбный оттенок; он отвел Дьюана и его лошадей к маленькой глинобитной хижине. Здесь, под открытым навесом, он привязал лошадей и снял с них сбрую. Затем, прихватив с собой оружие Стивенса, он пригласил своего гостя в дом.

В доме были две комнаты, окна без занавесок и ничем не покрытые голые полы. В одной комнате лежали одеяла, оружие, седла и сбруя. Во второй находился очаг, сложенный из дикого камня, грубо сколоченный стол, скамья, две койки, комод и разнообразная почерневшая кухонная утварь.

— Располагайся поудобнее и живи, как дома, сколько захочешь, — сказал Юкер. — Мне не принадлежат сокровища мира, но все, что здесь — мое, и поэтому — милости прошу!

— Спасибо. Я поживу у тебя немного и отдохну. Я здорово вымотался, — ответил Дьюан.

Юкер бросил на него проницательный взгляд.

— Ладно, отдыхай. А я отведу лошадей на траву.

Сказав это, он оставил Дьюана одного в доме. Дьюан немного расслабился и механически вытер пот с лица. Он все еще находился словно под воздействием каких-то злых чар или заговора, которые никак не оставляли его. Немного придя в себя, он сбросил куртку, снял ремень и лег, вытянувшись поудобнее на одеялах. Сейчас он отдохнет и выспится, — промелькнуло в голове у Дьюана. — Но что это изменит в его завтрашней судьбе? Никакой сон, никакой отдых не смогут повлиять на его тусклое, невзрачное будущее… Он обрадовался шумному и суетливому возвращению Юкера, и впервые внимательно присмотрелся к своему гостеприимному хозяину, нашедшему здесь убежище от преследования закона.

Юкер был уже довольно стар. Макушку его едва прикрывали скудные остатки седых волос, на чисто выбритом лице виднелось множество морщин; он постоянно щурил глаза из-за многолетней привычки смотреть сквозь пыль и палящее солнце пустыни. Он сутулился при ходьбе, но в его худощавой фигуре чувствовались сила и выносливость, все еще не поддававшиеся времени.

— Закуришь? — спросил он. — Или выпьешь чего-нибудь?