Тегеран-82. Мир

– Это старинный обычай «фаль-гуши»: загадываешь желание и подслушиваешь, о чем говорят соседи. Первое, что услышишь, это ответ на твой вопрос. На нашей крыше сейчас парни собрались, гостят у соседского сына и девушек громко обсуждают, все слышно, поэтому и смешно. Я спросила, будут ли у меня деньги в этом году? А сверху донеслось: «Нет, она слишком толстая!»

Прибежала разрумянившаяся от смеха Ромина и сообщила, что не ее вопрос, какой у нее будет муж, «дух Огня» в лице мальчишек сверху ответил: «Этот Хоссейн такой жадный, даже кошка от него ушла к соседям».

Зато хозяйские дочки таинственно сообщили, что им сверху пришел хороший знак. Обеих в новом году ждет большая любовь. Но пояснить, что именно в мужском разговоре на крыше навело их на такую мысль, отказались.

Последней от окна вернулась Жанет. Вид у нее был обескураженный.

– Три раза спросила дух Огня, как мне сдать тест по математике! И три раза мне ответили, что какая-то Бехназ обязательно поцелует какого-то Бехруза!

– А как зовут твоего учителя по математике? – осведомился маленький Икрамчик. – Случайно не Бехруз?

– Но я же все равно не Бехназ! – резонно возразила брату Жанет.

– В общем, ты сдашь математику, если Бехназ поцелует Бехруза, – заключила Роя. – Найди двоих с такими именами и заставь их целоваться, чтобы тебя отпустили с нами на Каспий!

Я уже устала смеяться!

На прощанье нам снова выдали мешки с подарками.

К дому Рухи мы явились часа в три ночи. С Жанет и Икрамчиком расцеловались возле их входа.

Марьям-ханум ждала нас в зале, господин Рухи и Хамид уже отдыхали.

Мама подружек расцеловала каждую из нас и сказала, что уже постелила мне в комнате Ромины. На постели меня ждала красивая ночнушка, похожая на «платье», которое мы с мамой купили в «Куроше».

Когда мы с Роминой переоделись, Роя и Марьям-ханум зашли к нам пожелать спокойной ночи. Мама Ромины принесла нам уютный глиняный кувшинчик и сказала, что в нем айран, если ночью нам захочется пить. А Роя вручила мне новую зубную щетку в красивой упаковке. Она была до того красивая, что я подумала: интересно, а можно ли будет забрать ее с собой?! Но спросить постеснялась.

Я умылась и приготовилась вырубиться, чувствуя, что впечатления меня переполняют и надо их «переварить», разложить по полочкам. А это утром, потому что сейчас уже нет сил.

Только я улеглась, как Ромина прошептала:

– Подожди спать! У нас еще есть дело в эту ночь! Надо только дождаться, пока все уснут!

Любопытство заставило меня разлепить веки. По знаку Ромины мы минут 15 полежали в полной тишине, потом она встала, приоткрыла дверь в коридор и прислушалась!

– Спят! – удостоверилась подружка и достала откуда-то из-под кровати запасенную кастрюлю, в которую стучала, пока мы ходили по гостям.

– Это зачем? – удивилась я.

– Увидишь! – загадочно отозвалась Ромина.

Она перелила в кастрюлю айран из принесенного ее мамой кувшина, ополоснула его под раковиной и жестом пригласила меня к окну, выходящему на задний двор. Там, на маленькой забетонированной площадке торчал гигантский радиатор кондиционера, из которого тихо капала вода. В то время такие в Тегеране были повсюду и мне они очень нравились. Если под него засыпать, кажется, что на улице идет дождь. Дождей в Тегеране почти не было и, в отличие от зимы и снега, по дождичкам я немного скучала.

Ромина схватила кувшин, размахнулась и с силой швырнула его на бетонную площадку. Раздался треск, это кувшин разлетелся вдребезги.

– Что ты делаешь??? – ужаснулась я. – Тебе же попадет!

– Попадет! – удовлетворенно улыбнулась подружка. – Но это будет завтра. А сейчас дело сделано!

Она сообщила мне, что специально выпросила у мамы на ночь айран, зная, что она нальет его в глиняный кувшин, так положено. И припрятала кастрюльку, потому кувшин нужен для «кузе-шекани». Это примета такая на Чахаршанбе-сури. Если в ночь на последний четверг старого года выбросить в окно старый кувшин, в новом году в дом придет богатство.

– Утром мама, конечно, будет ругаться, – серьезно пояснила подружка, – но когда придет богатство, еще спасибо мне скажет! Подумаешь, кувшин!

«Какое ей еще богатство?! – думала я, засыпая. – У нее и так все есть, даже собственная ванная!»

Наутро Роя разбудила нас в семь и сказала, что ничего, выспимся в новогодние каникулы.

Мне очень хотелось спать и я чуть не сказала, что у меня-то на Новруз нет никаких новогодних каникул! Но потом вспомнила, что у меня и школы-то нет!

Стол был уже накрыт к завтраку: омлет с сабзи, тосты с моим любимым плавленым сыром панир-хомэи, похожим на очень густые сливки, и чай со свежими ширини, уже принесенными Хамидом из армянской пекарни.

За столом Марьям-ханум качала головой и что-то тихонько втолковывала Ромине на фарси. В ответ Ромина только улыбалась и разводила руками – мол, ну что теперь поделаешь?! Я догадалась, что мама отчитывает ее за кувшин.

И я снова подумала, какие все же славные эти Рухи! Если бы я нарочно разбила дома кувшин, моя мама ругалась бы куда громче. И едва ли я могла бы беспечно улыбаться, как Ромина, выслушивая то, что она обо мне думает.