Тебе посвящается

– Или взять другой эпизод. Помню, в пятом классе угораздило меня на диктанте закричать «Кукареку!» – продолжал Ляпунов совсем уже в тоне воспоминаний о далеком и милом прошлом. – И сошло мне это с рук. Не придали значения. Так я потом этот номер раза два повто­рял! Поэтому мы правильно делаем, что не сквозь пальцы глядим на выходку Кавалерчика. Что это такое?! – Ляпу­нов повысил голос: – Какой-то хулиган бросает в класс снежок, а Борис орет: «Полундра!»

– То есть как... – вмешалась было Зинаида Василь­евна.

– Я сейчас кончу, – заверил Ляпунов, не делая пау­зы. – Так вот – полундра! Что это значит? Бомбят, что ли?.. Я сперва так понял. И только потом уж я доискал­ся, – сообщил Ляпунов с увлечением завзятого исследо­вателя, – что на морском жаргоне это означает примерно «свистать всех наверх!». Как же ты, Борис, выкрикива­ешь, понимаешь ли, жаргонное словечко в нашей замеча­тельной школе да еще на уроке географии!

– Значит, вы утверждаете, – сказала Зинаида Ва­сильевна, – что Кавалерчик крикнул «полундра»? – Она в упор смотрела на Ляпунова.

И тут Ляпунов доказал, что недаром написал о себе «готовый к борьбе...».

– А Борис отрицает? – встрепенулся он, рывком по­ворачиваясь к Кавалерчику. – Юлишь?..

– Я не юлю! – вяло огрызнулся Кавалерчик, совер­шенно не соображая, что происходит.

– Холина, что крикнул Кавалерчик? – спросила Котова. – Как член комитета несете ответственность за ответ.

– Полундра, – ответила Лена, улыбаясь обезоружи­вающе лучезарно. – Пусть он сам, Зинаида Васильевна, несет ответственность, если орет как ненормальный... Нет, серьезно! – обернулась она к засмеявшимся подругам и села.

– Комсорг, – обратилась Котова к Станкину, – поче­му в своем выступлении не сказали, что именно крикнул Кавалерчик?

– Я воспринял его вопль, – вдумчиво и корректно от­ветил Станкин, – как междометие. Для моего слуха это было нечленораздельно.

Ответы остальных ребят совпадали с рассказом Ляпу­нова. «Полундра, полундра», – твердили опрашиваемые. С каждым новым повторением этого слова оживление в классе все увеличивалось. Росло число улыбок, заслоняе­мых ладонями, и довольных смешков, маскируемых сухим кашлем. В конце концов это стало заметно.

– В чем дело? – осведомился Макар Андронович.

Девочки пошушукались между собой, после чего, под­талкиваемая другими, встала Терехина.

– Неудобно, что мы все время произносим жаргон­ное слово, – сказала она, раздувая ноздри, и как-то с раз­маху опустилась на парту, точно ее дернули сзади.

Другие девочки, багровея, шумно задышали. У одной сдерживаемый смех прорвался тоненьким всхлипом. Она тотчас выбежала в коридор, прижимая к носу платочек.

– Так, – сказала Котова. – Откуда же нам в редколле­гии радиогазеты стало известно относительно возгласа «бомба»? Может быть, я с потолка это взяла?

Ребята молчали.

– Вероятно, вы узнали об этом от меня, – откликнул­ся Макар Андронович.

– Тогда, прошу вас, установите окончательно, что крикнул Кавалерчик: «бомба» или «полундра»?

– Откровенно говоря, – сказал Макар Андронович, – не вижу различия: так или иначе, была недостойная по­пытка нарушить порядок на уроке.

– Нет, – возразила Котова учтиво, но категориче­ски, – различие коренное.

– Не берусь наверняка... – медленно начал было старый учитель. – Я полагаюсь на эти молодые уши! – не­ожиданно закончил он, сделав жест в сторону класса.

Наступила пауза. Все исподволь поглядывали на Зи­наиду Васильевну.

– Что же вы не ведете собрание? – спросила она Станкина.

Станкин выжидательно посмотрел на ребят, как бы прося подсказать, что от него сейчас требуется. С полми­нуты никто не мог припомнить, что положено объявлять председателю в этот момент.

– Надо принять решение, – нашелся первым Ляпунов.

– Поступило предложение принять решение, – под­хватил Стасик. – Какие будут предложения?

– Выговор...

– Ага, выговор!

– Без занесения...

– Будут ли другие предложения? – Стасик скосил глаза на Зинаиду Васильевну.

– Товарищи, решать вам, – сказала она. – Не нужно на меня оглядываться.

Выговор был объявлен единогласно.

Из школы вышли гурьбой и только в переулке стали поздравлять Кавалерчика, крепко хлопая его по плечам и спине, шумно, шутливо болтать и тузить друг друга.

Кавалерчик улыбался, как именинник перед несмет­ным числом приятных, но нежданных гостей. Он шагал рядом с Ляпуновым, порываясь что-то сказать ему, а тот неутомимо дурачился, и к нему нельзя было сунуться с прочувствованными словами.

– Ляпа! – Станкин взял руку Ляпунова и тряс, пока не привлек его внимания. – Что здорово, то здорово!

– Сметка! – пожал плечами Ляпунов.

– Ляпунов, спасибо, – воспользовался минутой Кава­лерчик. – Сам понимаешь, как я...

– Брось! – сказал Ляпунов.

– Хотя и противно, что врать пришлось, – раздумчи­во и доверительно добавил Борис и еще раз пожал руку Ляпунову.

– А ты раньше завучу, директору про бомбу не гово­рил? – спросил тот.

– Нет, с ними я только так, вообще...

– Ну, и все, – закончил Ляпунов.

Уже далеко от школы, когда ребята все еще шумно обсуждали случившееся, их нагнала и окликнула Наталья Николаевна:

– О чем вы?