Тебе не пара

В общем, он все еще здесь, прямо рядом со мной, у стойки бе-е-е-ра, я вижу, как Троя колбасит на полу возле двери, ведущей в комнату оттяга, Софи танцует бок о бок с Дювальером, овец по всему танцполу разогнали, а вся остальная тусовка тоже за этим наблюдает, и тут Раду берет меня за руку, притирается еще ближе и говорит уже не так громко: «Эмили, твой друг, Ник. Я не думаю, что он вернется».

Что похоже на правду. На днях возвращаюсь от Симбы, я ей тут помогала готовить очередную здоровенную партию гуакамоле, а на моем автоответчике мигает красная лампочка, и лампочка эта как раз и оказалась Ником. Ему пододеяльник его нужен. Уже почти год прошел. Никаких тебе привет, Эмили, как жизнь, что происходит, надеюсь, все в порядке и т. д., типа, я по тебе так скучал, можно я заскочу забрать свой пододеяльник от Кензо? Короче, прослушала я это сообщение, перемотала назад и снова прослушала, и сразу такое чувство возникло, как будто у меня колит начался от звука его голоса, и тут входит Раду, выдернул автоответчик из розетки и швырнул его через всю комнату таким жестом темпераментного европейца, означающим недовольство, а я ему, пардон? Он смотрит на меня, показывает на автоответчик, теперь уже расчлененный, и говорит: «Я думал, он есть сволочь?»

А я говорю, «он сволочь», Раду, а не «он есть». И добавляю, ну да, правильно, ну и что?

Но он прав: парень ушел с концами.

К часу мне уже так надоело в «Овцераме», что я незаметно сваливаю в туалет, где намереваюсь слегка оттянуться без посторонних, может, даже поспать часок-другой, но, добравшись, вижу, что это невозможно, поскольку туда битком набились столь же недовольные овцы. Стоят себе небольшими унылыми группками и переблеиваются друг с другом. Я уже подумываю, что надо бы выбраться потихоньку наружу, схватить такси и отправиться домой, ну, в общем, просто отползти с малыми потерями, как вдруг замечаю, что одна овца в дальнем углу туалета ведет себя странно. Встала на задние ноги и раскатывает дорожку кокса на металлической полке. Наблюдаю, не в силах оторваться: вот она наклоняется к поверхности и своей гигантской ноздрей втягивает в себя как минимум грамм, а потом поднимает свою тупую бесформенную башку и как чихнет пару раз, типа, по-овечьи: расширенные глаза открыты, зрачки вздернуты кверху, словно на шарнирах. Явно продолжаю глазеть, что некрасиво, и тут происходит вот что: это создание ловит мой взгляд, жутковато лыбится нездешней овечьей ухмылкой и говорит, ну че, подруга, хошь, дорожку вместе раскатаем? На этом я раз — и выметаюсь оттуда, беру и выметаюсь.

Клянусь вам, так оно и было; прикол в том, что все остальные либо не заметили, либо не придали значения.

Плюс еще там две овцы трахались в кабинке, даже дверь закрыть не потрудились.

Карабкаюсь вверх по лестнице, прохожу мимо вышибалы наружу и стою под желтым фонарем, вдох-выдох, вдох-выдох, смотрю на улицу в поисках такси, размышляю, есть ли тут поблизости мини-кэбы, или же мне просто пешком пойти. В дверях «Овцерамы» появляется Сол, спасибо, говорит, Эм, что пришла, ну и как тебе, а я ему отвечаю, ага, классно, удачи тебе, овцы и вправду в корне меняют дело, слушай, ты мне такси не вызовешь, а он улыбается, вызывает по своему телефону кэб, пять минут, говорит, и тут я внезапно вспоминаю: ах да, говорю, и скажи там, если Раду домой собирается, я уже ухожу, и Сол снова исчезает внутри своей последней, безумной и обреченной творческой авантюры.

Короче, как вы уже, наверно, поняли, я теперь как бы подруга Раду, и это, в общем, по-моему, не так уж плохо. Точно вам говорю: он изменился с тех пор, как вы с ним познакомились. Побрит, помыт и побрызган дезодорантом, вот он какой стал, такой, знаете, представительный, основная фишка — курчавые черные волосы, типа, такие непокорные, плюс карамельного цвета кожа и бледно-голубые глаза. Дом ему пару недель назад сказал: Раду, в тебе есть что-то такое, ну не знаю, цыганское, что ли, после чего Раду встал и довольно сильно дал ему в зубы — это очень некрасиво, придется над этим поработать, но ведь и Доминик себя некрасиво повел, он явно незнаком с общественно-демографической ситуацией в Румынии, о которой я постепенно узнаю много нового.

Короче, я не вполне понимаю, во что выльются наши отношения, вроде как вляпалась в очередной раз не по собственной, в общем-то, воле, меня беспокоит, что у Раду бывают эти резкие перепады настроения, хотя все это, видимо, связано с тем, что с ним произошло у него на родине, из-за чего он уехал, но все равно, по масштабам Балэма симптомы, скажем прямо, тревожные.