Тебе держать ответ

— Язык бы у тебя отсох, богохульник.

Эд поцокал тем самым языком, которому только что пожелали такой незавидной участи.

— И что вам всем сегодня мой язык так не угодил, — риторически заметил он и лениво почесал живот.

— Кому — всем? — спросила Лизабет и, в обычной своей манере, тут же сменила тему: — Потуши свечи. Я переоденусь на ночь.

Эд покачал головой. Лизабет возмущённо зашипела и подтянула парчовое одеяло к подбородку. Эд смотрел на неё с умилением: его всегда восхищала в ней эта преувеличенная стыдливость, просыпавшаяся после соития, причём проявлялась эта стыдливость тем сильнее, чем извращённее была свежая выдумка юной леди Фосиган. Впрочем, сегодня ничего такого особенного они не делали, всего лишь выбрали плацдармом не постель, а стол, на котором ныне восседал Эд. Сам он считал, что это не очень удобно, прежде всего для Лизабет, но ей нравилось. Ох уж как ей нравилось… и, едва они выдохлись, она немедленно сбежала в постель, откуда продолжала им командовать. Восхитительная женщина.

— Сама потушишь, — сказал Эд. — Или велишь своей Марджи. Я сейчас уйду.

— Почему? — насупилась Лизабет, однако в её ярких, бесстыдно искренних глазах мелькнуло облегчение. Эд задумался, первый ли он её гость за сегодняшнюю ночь и, главное, последний ли.

— Магда, должно быть, уже извелась, — беспечно пояснил он, заранее забавляясь её реакцией, которая всегда была одна и та же.

— Опять ты!.. Я же сказала, не смей говорить мне о ней!

— Курить не смей, о Магде говорить не смей, — скучным голосом начал перечислять Эд. — Втроём не смей, сзади тоже не смей… Вы так капризны, моя леди.

— Ты ещё толком ничего не знаешь о моих капризах, — многозначительно сказала Лизабет, и это прозвучало как обещание. На следующую ночь наверняка приготовит что-нибудь интересненькое…

Курить хотелось очень сильно. Спать тоже. Эд подавил вздох. Интересно, который сейчас час? Вроде бы ещё не рассвело, хотя ставни были закрыты наглухо и судить было трудно.

— А как ты попал в замок? — спросила Лизабет; не то чтобы это её и вправду интересовало, но, похоже, ей надоело фантазировать о будущей ночи, и она решила подумать о чём-нибудь другом. Такое часто с ней бывало — она не могла долго удержаться на одной мысли или намерении, и это делало их ночи особенно разнообразными.

— Как обычно, — отозвался Эд.

— Я слышала, ворота сегодня закрыли. Как ты прошёл?

— Ну как всегда же. Сказал, что иду к конунгу.

— Ох, Эд, — хихикнула Лизабет. — Однажды ты всё-таки попадёшься на этом, и отец спустит с тебя шкуру!

— Не попадусь, — заверил Эд. — В крайнем случае, скажу, что в самом деле шёл к нему, а по дороге заскочил к тебе.

— Эдвард!

Он подмигнул ей, и она боязливо захихикала, ткнувшись носом в одеяло. Развратность и бесстыдство зрелой женщины дивным образом сочетались в ней с глуповатой наивностью восемнадцатилетней девчонки, которой она и была. Впрочем, там, где Эд родился и вырос, в этом возрасте ни одна леди уже не была девчонкой. Только дочь конунга, за всю жизнь носа не совавшая дальше Нижнего города (и то — по большим праздникам), могла сохранить этот очаровательный юношеский идиотизм. Её менее знатные сверстницы здесь, в Сотелсхейме, уже были куда более искушенными, а потому и более пресными. Эду они давно надоели.

— Ты ведь будешь ко мне приходить после свадьбы? — спросила Лизабет. Эд подумал, как хорошо было бы сейчас обнять её и покровительство похлопать по мягкому задику, но тогда она бы его уже не выпустила, а ему в самом деле надо было скоро уходить.

— Ну, милая, если меня не остановила моя собственная свадьба, то твоя-то уж тем более не остановит.

Ей, видимо, не понравились нотки снисходительности в его голосе, и она сочла нужным строго свести неровно растущие рыжеватые брови.

— А не пугает ли вас, милорд, возможность встречи с моим мужем?

— Не пугает! — хохотнул Эд. — Хотя где бы мне с ним встретиться? Разве что он будет возвращаться от своей любовницы примерно в то же время, когда я буду возвращаться от своей?

— Эд!

— Думаю, в таком случае мы обменяемся рукопожатием и, раскланявшись, разойдемся. Не бойся, малышка, мужчины в таких вещах куда более терпимы друг к другу, чем вы, женщины, привыкли думать…

— Эд! — завопила Лизабет и запустила в него своей туфелькой — спасибо, хоть не ночным горшком. Эд увернулся и, вздохнув про себя, всё-таки поплелся заглаживать её гнев. Для этого хватило основательного поцелуя — Лизабет, как и большинство юных и страстных дев, до одури любила целоваться.

— Ты невозможен, — пробормотала она, и Эд оставил эту констатацию очевидного без комментария.

— Я пойду, — сказал он наконец тоном, не располагающим к продолжению диалога. Иногда не мешает продемонстрировать превосходство мужского пола, пусть и над дочерью конунга.

— Завтра ты у меня, — тем же тоном ответила она, демонстрируя превосходство происхождения, пусть и над мужчиной.

Эд кивнул было, но потом, будто спохватившись, виновато уставился на неё.

— Я забыл тебе сказать. Проклятье, совсем вылетело из головы… вот что ты со мной делаешь!