Тебе держать ответ

— Он умеет драться, но во всём остальном — баранья башка. Его близнец Рейнальд был гораздо умнее и искуснее в принятии решений, но не слишком хорошо владел мечом и луком. Они отлично дополняли друг друга, ну да теперь Рейнальда нет… Ты понимаешь, — ничуть не сменив тона, продолжал он, — что если я оставил своего непутёвого сына защищать наш родовой замок, а сам явился сюда, то это значит, что происходящее здесь я считаю более важным. Я никогда не скрывал своего отношения к Эвентри и ко всей этой треклятой истории, которая тянется уже Молог знает сколько лет. Если бы я мог, я бы разрубил этот узел давным-давно, ещё когда мой сын Тобиас втравил всех нас в кровную месть. Но с Уильямом Эвентри было невозможно договориться. Позже я совершил большую ошибку, сбросив со счетов его сына. Ричард был достаточно безволен, чтобы пойти на любые условия мира, но тогда у меня были другие заботы… и я забыл об Эвентри. На время. Пока они не напомнили о себе сами.

— Сами? — Эд знал, что должен молчать, но не смог удержаться. — Неужто?

Одвелл взглянул на него немного странно.

— Эту тему я обсуждать не намерен, тем более с тобой. Ты спросил о дне сегодняшнем, о нём я тебе и говорю. Да, не могу сказать, что юный Эвентри, который взялся сейчас за меч, не имеет на то оснований. И признаюсь, что меня тревожит поддержка, которую оказали ему Блейдансы — потому что они могут оказаться не единственными. Мне жаль, что мои септы Индабираны сделали с Эвентри то, что сделали. Это случилось вопреки моей воле. Но то дело вчерашнее, и теперь я должен думать о своих септах и о собственном клане. Потому я убью этого мальчишку и наконец покончу с делом, которое и так тянется слишком долго. Я стар, и не могу срываться в походы за полтораста лиг от дома каждые десять лет.

— Двенадцать, — вполголоса сказал Эд.

Дэйгон Одвелл долго смотрел на него.

— Да, — проговорил он. — Двенадцать. Итак, я сказал то, что ты хотел услышать. Теперь говори, что Грегор Фосиган хочет мне предложить.

Он боится, понял Эд. Боится сильнее, чем сам думает. Он действительно стар, и его утомила эта вражда, развязанная вовсе не им, вопреки его воле, снова и снова угрожающая ему в самый неожиданный момент и с самой неожиданной стороны. Это была война его септ и его сыновей, сам лорд Одвелл никогда её не хотел. Эвентри не были ему врагами. У него был только один враг — и именно он, этот враг, рассказал когда-то Эду правду обо всём. Рассказал, всё навсегда изменив.

Эд смотрел на человека, которого много лет ненавидел, а потом — презирал, и впервые в жизни чувствовал к нему некое подобие жалости.

Это чувство притупило страх, и Эд пошёл на риск, на который не решился бы ещё четверть часа назад.

— Грегор Фосиган предлагает вам перемирие и помощь в борьбе с кланом Эвентри и с теми из свободных бондов, которые могут объёдиниться вокруг него. Но его условие — вы немедленно прекращаете сношения со жрецами Гилас как в Сотелсхейме, так и в любых святилищах за его пределами.

«Есть, — понял Эд, смолкнув. — Он попался. Я сказал наобум, на основе едва уловимых догадок, — и попал в яблоко с тридцати шагов. Второй раз за этот день».

Ещё прежде, чем он кончил говорить, Дэйгон Одвелл подошёл к креслу и тяжело опустился в него, медленно и осторожно, совсем по-стариковски. В нём куда меньше воли к борьбе, чем было когда-то… Но намного больше, чем необходимо для того, чтобы конунг мог спать спокойно.

— Значит, эти ублюдочные жрецы всё-таки двурушничали. Я так и полагал. — В сгустившихся сумерках Эд уже почти не различал его лица, и оттого, возможно, голос Одвелла показался ему особенно надломанным, по-старчески дребезжащим. — Сучьи дети. И они ещё меня называют мологовым отродьем… Ну а что потом? Что на сей счёт думает твой конунг, парень? Когда мы совместными усилиями раздавим наконец этих неуничтожимых Эвентри? Я возобновлю переговоры с храмовниками, и он об этом знает. В чём моя выгода — очевидно, но в чём выгода для него?

— Я могу говорить только о собственных догадках, мой лорд.

— Говори.

— Я думаю, — сказал Эд, — что лорд Грегор тоже боится этого щенка.

Потом он добавил вполне невинным тоном:

— Холодрыга, не находите? Затопить бы камин…

— Нет. Мои старые кости терпят, и ты потерпи. — Лорд Одвелл снова побарабанил пальцами по подлокотнику. — Если задуматься, всё это просто смешно. Двое стариков, поджавших хвосты перед сопливым мальчишкой…

— Или перед призраком сопливого мальчишки, — сказал Эд. — Это немного меняет дело. Или вы не боитесь призраков, мой лорд?

Одвелл ухмыльнулся — в точности как тогда, когда Эд напомнил ему о силе предсмертных проклятий. Нет, Дэйгон Одвелл не боялся призраков. Он был умным человеком и боялся живых.

— Призрак! Я видел его в бою вчера. Могу тебя уверить, парень живёхонек. Мне не удалось пустить ему кровь, но не сомневаюсь, что забила бы бойко.

— Почему он тогда называет себя так? Почему взял… это имя?

— Может, он и не Эвентри вовсе? — с неожиданной мягкостью закончил Дэйгон Одвелл его невысказанную мысль. — Это ты имеешь в виду, мальчик? Это тебя тревожит?