Театр в квадрате обстрела

В осажденном городе книги печатались, брошюровались, переплетались, упаковывались, отправлялись в магазины. Поразительно, но в те дни, когда давали электричество и книжный магазин Дом книги мог работать, у его прилавков неизменно толпились измученные, укутанные в теплое люди. Они покупали нужные им издания. А среди таких изданий заметное место занимали не только стихи и поэмы Берггольц, не только романы, повести, рассказы, но и тоненькие инструкции: «Как выращивать овощи в комнате», «Использование дикорастущих трав в питании», «Главнейшие дикорастущие пищевые растения». Эти брошюры тоже спасали! Те, кому не удавалось приобрести нужную книгу, шли в Публичную библиотеку. Она работала! Не раздеваясь, не снимая даже шапки, сидели читатели на своих местах; и, роясь в неисчислимых фондах, находили и приносили нужное самоотверженные библиотекари.

В сентябре 1980 года в Ленинградский радиокомитет пришло необычное письмо. Вот что в нем говорилось:

«Уважаемые товарищи!

С большой просьбой обращаются к вам работники музея Николая Островского в Сочи.

Во время Великой Отечественной войны в Ленинграде был издан роман Островского «Как закалялась сталь». Не могли бы вы помочь нам узнать подробнее, точнее об этом: когда именно это издание состоялось, где оно было распространено, сохранились ли у кого-нибудь книги этого издания, как они выглядели? Может быть, кто-нибудь из ленинградцев, переживших в городе войну, блокаду, мог бы нам об этом рассказать? Вы, наверное, могли бы обратиться с таким вопросом к своим радиослушателям и поделиться с нами сведениями, полученными от них. Мы были бы вам очень благодарны за помощь.

С уважением и самыми добрыми пожеланиями директор музея Канунников»

Письмо сочинцев заинтересовало сотрудников ленинградского радио. За поиски книги Николая Островского взялась журналист Клавдия Федоровна Секушина.

В Музее истории Ленинграда, который собирает и хранит многое, что связано с трагическими годами блокады и обороны города, такой книги не оказалось. Не нашлось ее и в Ленинградском государственном архиве литературы и искусства. И только в особом фонде Публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина экземпляр книги, наконец, обнаружился.

Она оказалась необычно толстой для блокадных изданий: 512 страниц при сравнительно небольшом формате. За толстой крышкой нового переплета открывалась тонкая потертая голубая обложка — в ней-то и выпустило роман Государственное издательство художественной литературы в 1942 году. Книга подписана к печати 10 сентября 1942 года. Тираж — десять тысяч экземпляров. Набрано и отпечатано в типографии имени Евг. Соколовой.

В те дни войска Ленинградского фронта снова и снова делали попытки прорваться сквозь блокадное кольцо навстречу войскам Волховского фронта. По нескольку раз в день на город падали снаряды, выпущенные из стволов вражеской дальнобойной артиллерии. Шли кровопролитные бои в трагически известных Синявинских болотах. Гремели отчаянные бои на Невском и Ивановском «пятачках» под Ленинградом. 9 сентября только за семь минут на Ленинград обрушилось 85 снарядов!.. А в типографии имени Евг. Соколовой подписывали к печати роман Николая Островского. Если бы писателю довелось прожить долгую жизнь и побывать в осажденном Ленинграде, он бы снова узнал, как закаляется сталь человеческой воли к победе.

— Дорогие товарищи! Может быть, на одной из ваших книжных полок стоит книга в мягкой голубой обложке, где на титульном листе напечатано: «Островский. Как закалялась сталь. Ленинград. Тысяча девятьсот сорок второй год», — неожиданно прозвучало по радио осенью 1980 года. — Эта книга, — продолжал голос в миллионах репродукторов, — могла бы занять почетное место в музее Николая Островского среди других экспонатов… Книга, изданная в блокадном Ленинграде, будет восприниматься как символ стойкости народа… Мы ждем ваших писем, товарищи!

И ленинградцы отозвались на призыв.

Первым пришло письмо от Галины Викторовны Курицыной, старшего инженера Управления Октябрьской железной дороги. Она писала: «Такая книга есть у нас дома, и я с радостью передам ее для музея».

Потом пришло письмо от Александра Михайловича Какодлина: «У меня есть нужная вам книга, сообщите, пожалуйста, куда ее переслать».

Те же слова — в письме ленинградки Бурденковой:

«…могу передать ее для музея».