Театр в квадрате обстрела

Вскоре началась демонстрация картины по всей стране. Страна, где каждый работал и сражался, страна, где не было тыла, а всюду был фронт, страна, в самом далеком уголке которой жили теперь эвакуированные ленинградцы, смотрела документальный фильм о блокаде и, как Вишневский, сжимала кулаки, как он, плакала и закипала гневом. Люди узнавали на экране родных и близких. В тишине кинозалов раздавались крики: «Мама!», «Володя!», «Смотри, неужели это Леночка?..» Какое это было счастье, если мама или Леночка просто проходили по знакомой ленинградской улице.

Но, боже, какое это иногда было горе!..

И в Ленинград, в студию кинохроники, хлынул поток писем — благодарных, встревоженных, отчаянных. В студии оживали далекие голоса, которые молили кого-то разыскать, кому-то помочь, кого-то позвать. Те, у кого в Ленинграде не было близких, тоже писали. О любви к своему городу; о встрече с ним на экране; о верности Ленинграду, куда бы ни забросила их судьба.

А фильм этот, в известном смысле не имея конца, оканчиваясь все той же блокадой, запечатлел подвиг, который по сути и логике своей не может не увенчаться победой. Эта вера укреплялась с каждым кадром.

Блокада продолжается.

А перемены заключаются в том, что сошел снег, и надо, во избежание эпидемий, чистить город, и люди работают во дворах и на улицах; женщины вскапывают огороды у Казанского собора; в бомбоубежище учатся дети; трудится Кировский завод; на балконе Русского музея просушивают произведения графики…

Сопротивление ленинградцев растет. Старенькая «Аймо» едва успевает углядеть все его приметы. Но она обязана это сделать. Это ее долг. Ее служба будущему.

Она снимает зал Филармонии, первое исполнение здесь Седьмой симфонии Шостаковича. Сцены из спектаклей и концертных выступлений артистов Театра Балтфлота. Она заглядывает в лица красноармейцев, получивших возможность посмотреть концерт ансамбля песни и пляски Ленинградского фронта под руководством Анисимова.

И все чаще снимает она на фронте, под Ленинградом, где решается судьба великого города.

Конец зимы сорок третьего — сорок четвертого года. Наши войска освобождают Волосово. Вместе с частями Красной Армии в город входят операторы кинохроники. Они узнают, что перед отступлением фашисты расстреляли большую группу советских людей.

Младший лейтенант предлагает Учителю:

— Пойдемте!

Они находят этот ров.

Тела расстрелянных свалены в спешке.

И вдруг — стон.

Кто-то живой?!

Младший лейтенант прыгает в ров. Через несколько минут выносит на руках девушку. Она легко ранена в голову. Девушке шестнадцать-семнадцать лет, школьница, девчонка.

Лейтенант перевязывает ее. Учитель снимает.

Девушка приходит в сознание. Ее зовут Катей.

— Вы можете идти сами?

— Попробую… Могу, кажется!

Они идут на площадь, где начинается митинг в честь освобождения города от ненавистного врага. Народу много — работники подпольного райкома, партизаны, горожане.

Катя поднимается На кое-как сколоченную трибуну и говорит о том, как ее расстреливали и как она осталась в живых, о своей ненависти и желании мстить. Люди слушают и смотрят на нее во все глаза. Учитель снимает. Последний кадр, который ему удалось снять: по дороге к фронту уходит взвод младшего лейтенанта. Замыкающая строй — маленькая фигурка в шинели до пят с санитарной сумкой на плече. Она сбивается с шага, семенит, но упорно идет вместе со всеми — гнать врага со своей земли…

Лет через десять после окончания войны Учитель будет руководить съемкой проводов молодежи на целину. Толпа оживленных людей. Цветы. Музыка. Юпитеры. Микрофоны.

Вдруг:

— Ефим Юльевич, не узнаете меня?

— Нет, простите…

— Я же Катя! Помните, в Волосове?

— Конечно, здравствуйте, я очень рад нашей встрече, расскажите!..

— Что тут расскажешь? Поезд сейчас отойдет. Еду на целину. С мужем. Младшего лейтенанта помните? Вон, в синем костюме.

— Это он? Муж?

— Он. Я институт окончила. Агроном. Еду вот …

— Запишите мой адрес! Напишите обязательно. Это очень важно, Катя, слышите?

— Хорошо. Обязательно напишу. До свидания…

Поезд тронется. Грянет оркестр. И Катя, на этот раз веселая, улыбающаяся, снова скроется вдали.

Катя не сдержит слова. Не напишет. И след ее снова оборвется…

Весной сорок четвертого года освобожден Таллин.

Учитель вместе с армией входит в Эстонию — он снимал ее в сороковом и хорошо знает.

Однажды на дороге появляется человек, который вскидывает винтовку и целится в подходящих к нему людей. Он держит винтовку как-то странно, его без труда разоружают. Оказывается, это бежавший из фашистского концлагеря потерявший рассудок заключенный. Он указывает дорогу к лагерю в местечке Клоога, который, разумеется, не значится ни на одной немецкой карте.

Кинооператоры Олег Иванов и Ефим Учитель первыми переступают ворота и входят на территорию, где еще недавно бесчинствовали фашисты.

Они видят четыре костра.

Квадратными штабелями сложены люди.

Ряд тел — ряд бревен.

Ряд тел — ряд бревен.

Костры обгорели не до конца, одни — больше, другие — меньше.

Вот сверху лежат отец и дочь.

Дочь успела сложить отцу руки, как приличествует мертвому — на груди.