Театр в квадрате обстрела

Среди тех, кто сражался под стенами крепости, находился молодой гвардейский офицер. Он дрался бесстрашно, поднимая своих солдат в самые отчаянные атаки. А по ночам, когда тлели огоньки походных костров, он подбирался к средневековой крепостной ограде, к деревянным горнверкам и бастионам, дразня вражеских часовых своей бесшабашной дерзостью. Или усаживался на барабан и при свете костра сочинял письма возлюбленным и стихи без адреса, где любовь, шпага, военные и сердечные атаки слагались в пеструю романтическую смесь. Офицера не слишком занимали политические интриги Армана Жана дю Плесси, фактического правителя Франции, более известного под именем кардинала Ришелье. Еще меньше интересовали его помыслы Людовика XIII: слабость и безволие не вызывали у нашего героя симпатий. Война была для него забавой, средством привести в волнение кровь. К тому же молодому офицеру требовались деньги. Он сочетал в армии полезное с приятным.

Военная история знает немало знаменитых осад: Мец, Ла-Рошель, Карс, Страсбург, Варна, Плевна… Но, пожалуй, у стен Арраса в 1640 году впервые сражался поэт, считая шпагу продолжением руки, а перо — продолжением шпаги. Впервые — если, конечно, исключить возможность того, что Гомер потерял зрение при осаде Трои.

Получив серьезную рану — удар саблей в лицо, — но взяв Аррас и снискав нежные взгляды красоток, юный герой вернулся в Париж и увлекся там лекциями вольнодумного ученого-материалиста Пьера Гассенди, а потом начал сочинять пьесы…

Одним словом, нашего гвардейца звали Сирано де Бержерак.

Он умер тридцати шести лет, не дождавшись славы, к которой стремился. Он явил собою грустный пример богато одаренного неудачника, творческой личности, не сумевшей выявить заложенных в ней возможностей, человека, которому судьба препятствовала во всех его начинаниях, стремлениях, страстях.

Автор злых и остроумных комедий, Сирано померк в лучах славы своего современника Мольера. Талантливые памфлеты Бержерака, направленные во многих случаях против кардинала Мазарини, не столько прославили писателя, сколько умножили число его врагов. Близкие родственники отвернулись от Сирано: ханжи и мещане не способны понять страстей художнической натуры. Сирано предавался веселью и развлечениям, но тяжелая болезнь лишила его именно тех радостей, к которым он стремился. Неблагосклонная судьба отнимала у него все, к чему он протягивал руки. Танталовы муки, доставшиеся на долю писателя, мало в ком вызывали сочувствие: Сирано был слишком независим, дерзок и горд.

Даже посмертная известность оказалась у этого незадачливого человека причудливой и насмешливой. Поэт и драматург Эдмон Ростан превратил полузабытого реального человека в знаменитый театральный персонаж. В комедии Ростана, названной именем ее героя, Сирано говорит: «Мне даже смерть не удалась». Ни жизнь, ни смерть. Одно лишь вечное театральное перевоплощение. Странный и несчастливый человек стал романтическим героем на сцене. Здесь началась его новая биография, отмеченная удачей, славой, овациями и цветами. Смерть впервые отступила перед ним.

Ростан написал героическую комедию «Сирано де Бержерак» в 1897 году. Премьера ее состоялась 28 декабря того же года в театре Порт-Сен-Мартен, ставшем к этому времени центром литературно-театральной жизни Парижа. Главную роль играл Бенуа Констан Коклен, основатель одной из сценических традиций исполнения этой роли. Через десять с лишним лет, когда Коклена уже не было в живых, состоялось тысячное представление пьесы. Сын Коклена, Жан, актер и директор театра, играл в этом спектакле кондитера Рагно. Когда во втором акте капитан де Кастель-Жалу попросил Сирано, как и следовало по пьесе, представить графу де Гишу его гвардейцев и Сирано должен был произнести свой знаменитый монолог о гвардейцах-гасконцах, новый исполнитель роли — Ле Баржи — неожиданно для всех вышел на авансцену и прочел совсем другие стихи. Смысл их, в вольном переводе, сводился к следующему:

— Нет, рота не полна. Смерть похитила из ее рядов великого воина. И не я должен был бы воспевать героизм гвардейцев-гасконцев. Пропустим же триолеты. Пусть сегодняшний спектакль пройдет как бы при бое барабана — как принято на похоронах полководцев…

Прозвучало стихотворение Ростана, посвященное памяти Коклена-старшего. Произошел единственный случай в сценической истории знаменитой пьесы, когда были пропущены широкоизвестные поэтические строфы о гасконцах.

С тех пор Сирано в разном обличье, в различной актерской трактовке пленял зрителей на многих сценах мира и принес яркий успех многим замечательным актерам и театрам.

Ровно триста лет со дня осады Арраса никто не мог предполагать, что Сирано де Бержераку придется пережить еще одну осаду, на этот раз куда более длительную и страшную. И что, выдержав ее, поэт де Бержерак найдет оправдание всей своей незадачливой жизни. И тем более никто не знал, что в дни этой осады рядом со сценическим героем встанут еще два человека, которые, по-своему, очень напоминали Сирано.