Театр ужасов

А той лишь бы из клетки на волю вырваться, вся в пене от счастья, а что там делать, ей наплевать, она пасть разинула, уши торчком, на задние лапы и – афф-афф! И на них, так и пошла, афф-афф-афф!.. грязь из-под лап кусками летит, рычит, глаза горят! Страшное дело. Они замерли от испуга. Я на них пру. Собака вот уже в трех метрах. Бледные сделались. Они-то не знают, что она их не тронет, пугает только… Аф-аф! Ха-ха, потеха! Давай, Фрида!.. Хорошая девочка! Так их! Афф-афф! Ха-ха! И вдруг она с поводка срывается… Ох, девка в крик, хлоп и в мгновение ока в коробочке закрылись, сидят, жжик-жжик, заводятся, никак. Лица, надо было видеть их лица! Я ржу в три погибели, собака счастливая прыгает, лает, по стеклу лапами скребет, грязь по стеклам размазывает, слюни, лай, ну, завелись, только их и видели. Через пять минут Шпала по рации меня к себе на ковер. Эркки со мной.

– Ты чо, с катушек съехал?.. Не ходи!

– Я сам разберусь, – так я сказал, как позже вспоминал Эркки, он решил, что я в тот момент поехал основательно: «Глаза бешеные, останавливать тебя было бессмысленно». Когда я вошел, Шпала рвал и метал.

– Что за муйня!!! – И кулаком о стол: шарах!

– Да иди ты на хуй! – взорвался я, и дальше совсем белый от ярости, в глазах круги: – В гробу вас видал, понял?!.

Слов не помню… Накопилось, и вот она мне дала тычок в ребро, и все, что во мне копилось не один год, из меня в ту минуту, как из лопнувшего шарика, вырвалось, и прямо на Шпалу. Говорят, я предлагал ему выйти, он на две головы меня выше и в плечах порядочно шире, но я в горячке перестал принимать это ко вниманию, я и его бандитское прошлое вычеркнул из сознания. Я грозил порвать и разнести его ко всем чертям! Шпала расхохотался, сел и слушал, любуясь мной, как мне потом говорили.

– Пуф! Да ты, мужик, охренел, да охренел, в самом деле…

– Насую по полной! – срываюсь на сипоту. Стол ногой шарахнул. – И не таких ломал!!!

Эркки сгреб меня за плечи, вывел на воздух, приходить в себя я начал в Holy Gorby, взял водки – одну, вторую… Тобар рот открыл:

– Ты чего с утра пораньше?..

Эркки ему начал рассказывать… Тобар мне пивка налил:

– Ну-ка, пивком охладись… не надо водки больше…

И тут Шпала со своим братком заходят, а я остыл, мозги как будто проясняются: ну, думаю, конец.

Только все вышло немного не так, как я ожидал. Шпала бутылку водки у Тобара берет и за стол нас кивком приглашает:

– Давайте перетрем. Только без воплей, уши вянут. – Шпала сел, вздохнул. Вижу, не злой, устал Шпаленков, не желает разбираться, ничего не хочет, старый, усталый мужик очень больших размеров, не выспался, ему бы поспать. – Короче, мужички расклад объяснили. Все ровно. Наливай, Лутя.

Брат его наливает всем сразу полстакана.

– Ну, выпьем, – говорит, и мы все торопливо пьем.

– Не надо было вот так при всех, – клокочет Шпала и меня сверлит взглядом, холодным, немного насмешливым, с прищуром (только щека у него слегка дергается, и это пугает). – Это было не совсем грамотно. Нам анархии тут не хватало…

Я напрягся. Всмотрелся в него, прислушался к его голосу. Он был подозрительно низким, с клекотом. Что-то назревает…

– Я приношу извинения, – сказал я глухо, язык заплетался, я сказал и испугался: а вдруг я его этим спровоцирую? Ох, я застыл. Мне казалось, одного лишнего звука достаточно, чтобы началась потасовка, и это было бы избиение. Шпала просто ухайдакал бы меня. Я стал таким вялым. Ничего, брошусь к двери, если мне что-нибудь покажется подозрительным. Или шмыгну за стойку, к Тобару, он разнимет, если свара начнется. Буду кричать. Немного сил на отчаянные вопли у меня еще оставалось. Схвачу что потяжелей и с воплем сделаю попытку заебошить ему по колену, и брошусь вон – не догонят. Я сильно поплыл от водки. После длительного воздержания меня не сразу торкнуло. Первые три стопаря я выпил легко, как воду, теперь они меня догнали и повязали, как героин. Мое тело млело, вспоминая опьянение, оно проваливалось в сладостное отупение, от которого я отказывался почти год, оно хотело продолжать. Я понял, что ляпнуть извинения недостаточно. Я встал и громко, но не вполне четко проговорил: – Я готов принести извинения при всех, – и посмотрел на Шпалу, на его брата, на Эркки, Тобара и на двух хрычей, что сидели в углу и на нас опасливо зыркали. – Я готов принести извинения публично!

– Нет. – Шпала потянул меня за рукав, усадил. – Ну ты… брось… Я что, Кадыров, что ли? Не надо. – И с притворным сочувствием спросил: – Эта стерва по тебе сапогами прошлась?

– Ага, – сказал я, млея (и себя ненавидя за слабость).

– Но ведь так нельзя, – сказал Шпала. – Мы тут въябываем, а они порезвиться приезжают… и сапогом… Так нельзя…

С ним, конечно, согласились, выпили за то, как с нами нельзя, и за то, как с нами можно… и еще хер знает за что… поговорили обо всем помаленьку… то да се… а дома как?.. а дом – это где?.. хе-хе… в стране бардак… да и по хуй… ха-ха…