Театр теней

Но ведь она рассказала только часть правды! Джастин тогда решил, что мать так же, как и он, уверена, что вся история с донором — ложь. Вскоре он выяснил, что она искренно заблуждалась, и ненавидел себя за то, что считал мать соучастницей сговора. Но в тот день, несмотря на подозрения, что она продолжает что-то скрывать, он почувствовал огромную признательность. Она сделала ему лучший подарок на день рождения: поведала то, что он так давно пытался найти во всех этих книжках, завернутых в яркую шуршащую бумагу.

59

В Нью-Йорке быть либералом не опасно. По крайней мере это не означает, что ты собственной рукой повесил себе на спину мишень.

Иное дело Чикаго. Соглашаясь на должность главного редактора «Чикаго трибьюн», Стивен Мэлик сознавал, что в нужный момент издатель вполне может его подставить. «Трибьюн», республиканская газета в демократическом городе, традиционно ориентировалась на консервативную аудиторию жителей пригородов. Мэлика пригласили в редакторское кресло, чтобы заткнуть рты городским читателям (к тому же сторонникам губернатора), обвинявшим газету в том, что в ней даже новости освещаются с позиции правых. Стивен зарекомендовал себя как либеральный журналист и поэтому мог служить для газеты чем-то вроде громоотвода. Он не сомневался: случись нечто экстраординарное, из него тут же сделают козла отпущения.

И в начале июня он убедился: сделают, и еще как!

Началось все с репортажа о митинге противников клонирования у Дирксен Федерал Билдинг. Сторонники акта Бакли-Райса, направленного против клонирования, выступали в поддержку принятия этого самого акта. В репортаже, написанном молодым, подававшим надежды журналистом по имени Скотт Хармон, сообщалось: на митинге было человек сто пятьдесят, они шли с транспарантами «Человек может клонировать тело, но лишь Бог может клонировать душу», «Клонирование — грех!». Хармон процитировал и высказывания представителей противоположной стороны. «Эти люди боятся прогресса, — говорил один, назвавшийся Камероном Штраубом. — Они невежды». Другой молодой человек по имени Денни Дрейфус, житель Нейпервилла, утверждал, что сам является клоном и что он — католик. «У меня такое чувство, что эти крикуны отрицают мою принадлежность к человеческой расе, — сказал он. — Они пытаются меня уверить, что я — не человек. Что я оскорбляю Бога самим фактом своего существования».

Статья была острая, но внештатного корреспондента, проживавшего в Ригливилле, заинтересовала именно эта вторая цитата. Дело в том, что его тоже звали Денни Дрейфус, и он начал работать над документальным очерком о клоне, который был его полным тезкой. Он решил, что сможет подзаработать в журнале «Чикаго», уже публиковавшем его материалы.

Но тут возникла проблема. Он никак не мог найти этого самого Денни Дрейфуса. Ни в Нейпервилле, ни где бы то ни было еще в штате Иллинойс. Тогда он попытался разыскать Камерона Штрауба, полагая, что молодые люди могут быть друзьями. Человека с таким именем тоже найти не удалось.

Когда Стивен Мэлик получил по электронной почте запрос от Денни Дрейфуса-публициста, холодок пробежал у него по спине. Он помнил этот репортаж. Помнил, как просматривал черновой вариант и удивлялся, как же редактор отдела «Новости города» пропустил статью в таком виде. В ней не было ни строчки о мнении сторонников клонирования. На митинге собралось много народу, значит, не трудно были опросить как протестующих, так и их оппонентов. Мэлику сообщили, что Хармон брал интервью у представителей обеих партий. «Мне-то все равно, — сказал тогда Мэлик, — но статья должна отражать и противоположную точку зрения». В следующей версии появились цитаты из Денни Дрейфуса и Камерона Штрауба.

Дрейфус выказал желание взглянуть на записи Хармона, по которым тот писал свою статью. Мэлик работал в журналистике вот уже двадцать лет, и он прекрасно знал, что будет дальше.

Дрейфус-публицист опубликовал свою статью в «Чикаго Ридер». Помимо странной истории с доработкой репортажа в ней приводились нелицеприятные высказывания неких анонимных представителей журналистского коллектива «Трибьюн», обвинявших Мэлика в том, что он мешал журналистам писать объективно и навязывал для публикации в газете статьи, выражавшие его собственные политические и личные взгляды. Скотта Хармона к тому времени успели уволить за сфабрикованные цитаты, но это привело лишь к тому, что тот обозлился и дал Дрейфусу интервью, в котором «признался»: «На меня оказывали давление. Я иногда переписывал статьи, вставляя целые куски в угоду либеральным взглядам редактора. Если же публикация не касалась позиции консерваторов, у Мэлика ничто не вызывало возражений».