Театр Теней

А нет ли у него в Гегемонии союзника? Такого, который посылает за него письма, приносит ему информацию, выполняет его поручения?

Тут Питер не мог не вспомнить поведение своей матери, когда Ахилл появился в Гегемонии. Это было во время первой встречи Питера и Ахилла, когда комендант всего здания доложил, что сперва миссис Виггин пыталась просто взять ключ от комнаты Ахилла, а когда ее на этом поймали, попросила выдать ей ключ, а потом и потребовала. В качестве повода она выдвинула необходимость проследить, чтобы горничные убирали в помещении такого важного гостя лучше, чем у нее в доме.

Когда Питер послал ей письмо с вопросом насчет того, что она делает, она огрызнулась. Мать давно уже злилась, что не может делать никакой стоящей работы. Напрасно Питер напоминал, что она может продолжать свои научные работы, писать статьи и консультироваться с коллегами по сети, – то, что многие ее коллеги выбирают добровольно. Она настаивала, что хочет принимать участие в делах Гегемонии.

– Все же это делают, кроме меня.

Питер истолковал эту хозяйственную заботу как проявление той же досады.

Но теперь ее действия получали иное возможное значение. Не пыталась ли она оставить Ахиллу послание? Или у нее было более определенное поручение – убрать из комнаты жучков? Да нет, абсурд – что мать знает об электронном наблюдении?

Питер смотрел видеозапись, как мать пытается украсть ключ, смотрел, как она себя ведет в стычке с горничной, которая ее поймала, а потом с комендантом. Мать вела себя нетерпеливо, требовательно, по-командирски.

Никогда он не видел ее такой.

Второй раз, проглядывая ту же сцену, он понял, что мать с самого начала была напряжена. Взвинчена. То, что она делала, что бы это ни было, не было ей привычно. Ей не хотелось этого делать. И когда ее поймали, она не реагировала честно, как ей было свойственно. Казалось, что это совсем другой человек. Карикатура на мать правителя, тщеславную из-за близости к власти.

Она играла роль.

И играла очень хорошо, потому что комендант и горничная поверили в представление, и Питер тоже поверил – в первый раз.

Ему и в голову не приходило, что мать такая превосходная актриса.

Такая актриса, что он лишь по одной причине догадался, что это игра: мать никогда ни малейшего повода не подавала думать, будто хоть как-то поражена его властью или радуется ей в каком бы то ни было смысле. Ее всегда раздражали вещи, которые ей с отцом приходилось делать из-за положения Питера.

А что, если Тереза Виггин на этой ленте и есть настоящая Тереза Виггин, а та, которую он все эти годы видел дома, – игра, спектакль длиной в жизнь – в буквальном смысле слова?

Может ли быть, что мать как-то связалась с Ахиллом? Он как-то ее завербовал? Это могло случиться год назад или даже раньше. Конечно, это не был подкуп. Но может, это было что-то вроде пытки. Угроза от Ахилла: я могу в любой момент убить твоего сына, так что лучше со мной работать.

Но и это абсурд. Сейчас, когда Ахилл во власти Питера, можно уже не бояться этой угрозы. Нет, здесь что-то иное.

Или ничего иного. Немыслимо, чтобы мать его предала из-за чего бы то ни было. Она бы ему сказала. В этом смысле мать – как ребенок, она проявляет любые чувства: восторг, отчаяние, гнев, разочарование, удивление сразу же, и говорит, что на ум взбредет. Такой тайны она бы никогда не сохранила. Питер и Валентина всегда смеялись, как мать видна насквозь: она не могла их удивить даже подарками на день рождения и на Рождество, потому что мать никогда не умела хранить тайны, не могла на нее не намекнуть.

Или это тоже была актерская игра?

Нет, это безумие, это значит, что мать играла всю его жизнь, а зачем бы?

В этом не было смысла, и надо было его найти. Поэтому Питер пригласил отца зайти к себе.

– Зачем ты хотел меня видеть, Питер? – спросил отец, остановившись у двери.

– Сядь, па, ради бога, ты там стоишь как младший канцелярист в ожидании выволочки.

– Увольнения, точнее, – сказал отец, чуть улыбнувшись. – Твой бюджет тощает день ото дня.

– Я думал решить эту проблему, напечатав собственные деньги.

– Отличная мысль. Международная валюта с одинаковым отсутствием ценности в любой стране, и ее можно сделать эталоном для сравнения всех прочих валют. Доллар стоит сто миллиардов «ежиков» – чем плохое название? – а иена двадцать триллионов, и так далее.

– Тогда предполагается, что мы сможем поддержать ее стоимость чуть-чуть выше нуля. Если она станет истинно нулевой, все компьютеры вылетят.

– Но есть опасность, – возразил отец. – Что, если она вдруг начнет действительно что-то стоить? Это вызовет депрессию, когда прочие валюты действительно упадут относительно «ежика».

Питер рассмеялся.

– Ладно, мы оба занятые люди, – сказал отец. – Зачем ты хотел меня видеть?

Питер показал ему видеозапись.

Отец к концу покачал головой:

– Ах, Тереза, Тереза!

– Что она пытается сделать? – спросил Питер.

– Ну, это очевидно. Она придумала способ убить Ахилла, и этот способ требует проникнуть к нему в комнату. Сейчас ей придется подумать о другом способе.

Питер застыл на месте:

– Убить Ахилла? Ты шутишь.