Театр старых мишеней

– К твоему сведению, НАСТОЯЩИЙ Гончаров находится в Швейцарии, на медицинском симпозиуме, – четко, раздельно произнес он. – Уехал четыре дня назад, а вернется не раньше пятого августа. Уж я-то точно знаю! Моя полюбовница Ирка у них в доме кухаркой служит. Впрочем, если хочешь, – оставайся! Жди от Суховеева получки. Заодно проверь личность «маститого ученого с мировым именем». Но учти, я предупреждал!!!

– Нет-нет-нет! – вскакивая, засуетился вмиг побелевший Капитоныч. – Погоди, Аркаша, я с тобой... Кстати, а как выбираться будем?! Через ворота-то боязно!!!

– На дальнем конце территории, за дровяным сараем есть маленькая заброшенная калитка, – подумав, сказал садовник. – Там и пройдем!

Спустя десять минут последние два представителя прислуги навсегда покинули жилище бывшего киллера. Вслед за ними, сорвавшись с цепи, помчался пес...

А тем временем сам Вадим Петрович ворочался, стонал и визжал во сне. Грезился Суховееву безликий убийца, выходящий из зеркала и стреляющий ему в голову. Каждый раз череп раскалывался от боли, и экс-киллер, вылетев из собственного тела, попадал в океан бушующего, нестерпимо палящего темного пламени, где испытывал воистину нечеловеческие страдания. Затем, по истечении несколько мучительных минут (а может, часов?!) он опять оказывался напротив злополучного зеркала, и все повторялось по новой. С точностью до мельчайших деталей...

Наконец, по прошествии целой вечности навязчивый кошмар вдруг закончился, и Суховеев с трудом разлепил заплывшие веки.

– Сон! Всего-то навсего сон! – с огромным облегчением просипел он, полежал неподвижно с минуту и, полностью проснувшись, осторожно осмотрелся. Толпа мертвецов исчезла, но не бесследно!

В комнате царил ужасающий кавардак! Мебель была поломана, музыкальный центр разбит вдребезги, шторы, картины и люстра сорваны с мест, на персидском ковре виднелось множество грязных следов, а у изголовья покосившейся кровати возвышалась гигантская куча смердящего кала, усыпанная жирными, зелеными мухами. Воздух пропитался запахом дерьма и еще чего-то непонятного, но на редкость противного. Однако щеколда оставалась задвинутой изнутри!

Вадим Петрович сперва онемел в шоке, а потом, минут через пять, его захлестнула волна бешеной, ослепляющей ярости.

– Гор-нич-на-я-я-я!!! – сцапав известный читателю нож, по-волчьи завыл он. – Глашка, стерва, твою мать! Сюда, бегом! Какая б... мою спальню изгадила и куда ты, прошмандовка, глядела?! Я же те, суке, глотку в натуре перережу!!!

– Напрасно надрываетесь, уважаемый! Глашки в доме нет, да и прочая прислуга удрала, – неожиданно прозвучал в ушах экс-киллера тяжелый, низкий голос. В комнату с веранды неторопливо прошел незнакомый пожилой человек в глухом черном костюме, в пенсне и с кожаным «дипломатом» в руках.

– Кто вы? Как здесь очутились?! – потрясенно пробормотал Суховеев.

– Я профессор-невропатолог Гончаров Савелий Иванович, – с готовностью пояснил незнакомец. – Ваш сосед по поселку из дома № 13. Садовник Аркадий Песков, перед тем как убежать, позвонил мне на мобильник и сообщил – у вас серьезные проблемы с психикой. Я как раз нахожусь в отпуске. Вот и решил помочь. По доброте душевной!

Пару минут Вадим Петрович с натугой переваривал услышанное.

– А в-вы с-сумеете м-меня в-вылечить? – выдавил, наконец, он.

– Разумеется! – басовито рассмеялся «профессор». – Как два пальца об асфальт!!! Но только при условии – вы будете со мной полностью откровенны!

– В каком смысле? – насторожился бывший киллер.

– Во всех смыслах!– смерив его жгучим, пронизывающим взором, подчеркнуто произнес «Гончаров». – Например, я должен досконально знать ваше прошлое. И земные ипостаси призраков, которые преследуют вас с вечера двадцать восьмого июля... – «Профессор» выжидательно замолчал, а Суховеева прошиб ледяной пот: «Откуда ему известно о призраках?! – трусливо метнулось в голове. – Неужто старый хрыч умеет читать чужие мысли?!»

– Конечно, умею! – вслух сказал «сосед». – Это, кстати, не так уж сложно. Телепатией владеет любой психиатр средней руки, а я, к вашему сведению, ученый с мировым именем! – «Гончаров» горделиво подбоченился. – И убивать меня не следует, – перехватив очередную, заполошную мысль Вадима Петровича, лениво добавил он. – Во-первых, не получится, – тут «профессор» шевельнул мизинцем, и нож, самопроизвольно вырвавшись из руки Суховеева, отлетел в дальний угол спальни. – А во-вторых, Яне выдам вас милиции ни при каких обстоятельствах! Можете не сомневаться!!!

– Почему я должен вам верить? – еле слышно пролепетал бывший киллер. Конечности у него предательски тряслись, сердце екало, содержимое кишечника настойчиво просилось наружу...