Театр Шаббата

«Ведь ты бы такого со мной не сделала, правда, дорогая? Ты бы мне его не отрезала?» — «Сделала бы, — с готовностью отвечала Розеанна, — если бы он у тебя был». Она и ее прогрессивные друзья в долине только и говорили, что об этом случае. Розеанну все это расстраивало гораздо меньше, чем, например, обрезание. «Еврейское варварство, — сказала она ему после того, как они присутствовали при обрезании внука одного знакомого. — Этому нет никакого оправдания. Отвратительно. Мне хотелось выйти». Тем не менее женщина, которая отрезала член мужу, представлялась ей чуть ли не героиней. «Вообще-то, — заметил Шаббат, — она могла бы выразить свой протест как-нибудь иначе». — «Как? Набрать 911? Попробуй и посмотри, поможет ли». — «Да нет, не 911. Так справедливости не добьешься. Нет, просто засунуть что-нибудь противное в задницу ему самому. Например, его трубку, если он курит. Может быть, даже зажженную. А если не курит, тогда приложить к его заду горячую сковородку. Ректум за ректум, как говорится. Книга Исхода, стих 21. Но отрезать ему член… Честное слово, Рози, жизнь — это ведь не детские игрушки. Вы же не девочки-школьницы. Жизнь — это вам не записочки писать и хихикать. Вы женщины. Это серьезное занятие. Помнишь, как это делает Нора в „Кукольном доме“? Она же не отрезает Торвальду член — она просто идет на фиг. Через дверь. Не обязательно быть норвежкой из девятнадцатого века, чтобы выйти через дверь. Двери до сих пор существуют. Даже в Америке их все еще гораздо больше, чем ножей. У некоторых, правда, кишка тонка выйти через дверь. Скажи мне, тебе когда-нибудь хотелось отрезать мне член среди ночи? Хотелось таким вот забавным способом свести со мной счеты?» — «Да. Часто». — «Но почему? Что я тебе такого сделал, или, наоборот, чего я не сделал, чтобы тебе могла прийти в голову такая мысль? Не помню, чтобы я когда-нибудь проникал в твой анус без рецепта от врача и твоего письменного согласия». — «Хватит. Забудь об этом». — «Не думаю, что мне следует забыть об этом теперь, когда я это знаю. Ты ведь действительно подумывала о том, чтобы взять нож…»— «Ножницы». — «Ножницы… и отрезать мне петушок». — «Я была пьяна. И зла». — «А, так это шардоне так сказывалось в трудные старые времена. Ну а как сегодня? Что тебе захочется отрезать мне на трезвую голову? Что рекомендует Билл Уилсон?[77]Я предлагаю свои руки. На кой они мне теперь? Или горло. Какой это все-таки мощный символ для вас, людей, — пенис! Продолжайте в том же духе, и старина Фрейд всегда будет на высоте. Не понимаю тебя и твоих друзей. Вы устраиваете сидячую забастовку всякий раз, как команда по благоустройству города приближается к высохшим членам священных кленов, вы костьми готовы лечь за каждую веточку, но когда речь заходит об этом злополучном инциденте, вы просто визжите от восторга. Если бы жена вышла на улицу и спилила из мести любимый клен мужа, у мужика еще были бы какие-то шансы на ваше сочувствие. Жаль, что он сам был не дуб. Или не одно из этих незаменимых вечнозеленых. Уж тогда бы „Сьерра-клуб“ показал ей охрану природы! Свою голову она получила бы у Джоан Баэз[78]. Скажем, кедр! Вы искалечили кедр? Да вы хуже Спиро Эгнью![79] Вы же такие милосердные, такие нежные, вы против смертной казни даже для серийных убийц, вы в жюри поэтических конкурсов для каннибалов-дегенератов в тюрьмах строгого режима. Вы так ужасаетесь применению напалма на войне с коммунистами в юго-восточной Азии… и так радуетесь, что этому бывшему моряку отрезали член прямо тут, в США! Отрежь мой, Розеанна Кавана, и десять против одного, да нет, сто против одного — завтра же ты снова потянешься к бутылке. Отрезать член не так легко, как ты думаешь. Это не чик-чик — и готово! Это тебе не носки штопать. И не лук резать колечками. Это не лук. Это человеческий член. В нем полно крови. Помнишь леди Макбет? У них там, в Шотландии, не было „Анонимных алкоголиков“, и у бедной женщины поехала крыша. „Но кто бы мог подумать, что в старике так много крови?“ „Все еще держится запах крови: все благовония Аравии не надушат эту маленькую руку“. Она потеряла самообладание, эта леди Электростанция Макбет! А что же будет с тобой? Эта женщина из Вирджинии — действительно героиня, хоть и мерзкое создание. Но у тебя кишка тонка, дорогая. Ты просто-напросто училка. Мы сейчас говорим о зле, Рози. А самое большое злодейство, на которое ты способна, это стать пьянчужкой. Подумаешь — пьянчужка! Их пруд пруди. Любой пьющий может стать беспробудным пьяницей. Но совсем не каждый может отрезать член. Не сомневаюсь, что эта прекрасная женщина подала пример десяткам других прекрасных женщин в стране, но не думаю, что тебе удастся собраться с духом и сделать это. Тебя вырвало бы даже от моей спермы. Ты давно мне это говоришь. Ну и как же ты думаешь провести эту хирургическую операцию на своем любовнике без обезболивающего?» — «Может, подождем немного и посмотрим?» — отвечала Розеанна с улыбкой. «Нет, нет. Зачем же ждать? Я не собираюсь жить вечно. Послезавтра мне исполнится семьдесят. И ты упустишь свой шанс показать, какая ты храбрая. Режь, Розеанна. Выбери ночь. Любую ночь. И режь. Дерзай».