Театр под сакурой

Я взял последние аккорды и отложил гитару. Пел, конечно же, по-русски, так что кроме Марины и Акамицу меня вряд ли кто понял. Быть может ещё Накадзо, не зря же он просил меня спеть тогда, у себя в кабинете, и пришёл к нам сейчас. Он, вообще, личность разносторонняя и весьма загадочная.

— Решено, — заявила Акамицу, — нормального поединка у нас всё равно не получится, а тренировки нам существенно тормозят репетиции Марины-сан. Поэтому во время дуэли Меркуцио и Тибальта, а после и Тибальта с Ромео вы будете исполнять эту песню. Если надо пойдёте по второму и третьему кругу, вряд ли в зале будет много понимающих по-русски. Только это хоть как-то сгладит углы в этой сцене, а песня на непонятном языке придаст им некий флёр.

Последнее слово она произнесла по-французски, что меня немного посмешило. Слишком оно при японском акценте напоминало слово «фурор», хотя вряд ли мне удастся своей песней произвести фурор.

— Спасибо за помощь, — кивнула режиссёр. — Она не будет забыта.

Я вернул гитару Накадзо и направился к выходу из зала. В моей помощи больше не нуждались, можно было впервые за сегодня отдохнуть. Безумный какой-то день, как начался с самого утра, так и летит галопом, словно взбесившийся жеребец. А главное, что путь его далёк от завершения. Ведь скоро должно приехать такси, водителем которого управляет Миура, которое отвезёт меня на место встречи Хатиямы и агента загадочного подразделения «Щит». Интересно, поужинать я хоть успею.

Именно из-за этого я отправился прямиком на кухню. Полная повариха, родственница Тонга, снова плотно накормила меня и напоила отменным зелёным чаем. Надо сказать, за ту пару недель, что прожил в Токио, я успел отвыкнуть от чёрного чая, в театре все, даже Марина, пили зелёный, лишь изредка, во время особенно ранних подъёмов, нам варили кофе.

Распивая третью кружку чаю, я в очередной раз выглянул в окно, которое выходило на фасад театра. Разглядеть в вечерних сумерках жёлтый автомобиль токийского такси было легко. Он как раз подъезжал к главному входу в театр. Остановившись, таксомотор дважды просигналил. Я поблагодарил повариху и поспешил на улицу, рефлекторно коснувшись пальцами кармана брюк, где лежал пистолет «Нанбу», вручённый мне Хатиямой.

— Куда вы, Руднев-сан? — спросил у меня Ютаро, с которым я столкнулся в фойе.

— Есть одно небольшое дело, — ответил я загадочным тоном.

— Какое ещё дело? — удивился молодой человек.

— Похоже, меня ваши спецслужбы вербовать собираются, — сказал я первое, что пришло в голову. — Вот и такси прислали за мной.

Ютаро проводил меня взглядом до массивных дверей театра. Я закрыл их за собой и направился к таксомотору. Едва я сел на заднее сидение, как водитель тут же нажал педаль газа и закрутил руль. Ехали мы быстро и в полной тишине. Водитель смотрел на дорогу, предельно сосредоточенный на своём занятии. Он ни разу не обернулся ко мне, не спросил, куда ехать, хотя последнего я и сам не знал, не попытался завести разговор. А когда мы приехали, он и денег не попросил, надеюсь, у него не будет из-за этого проблем, ведь отмотали мы не так и мало. Остановилось такси на окраине Токио, я вышел из него и автомобиль тут же уехал. Как только он скрылся за поворотом, из темноты выступил гигант с мальчишкой на плече.

— Идём, Руднев-сан, — бросил мне Миура. — У нас не так много времени, Хатияма уже тут, ждёт агента «Щита».

Я вынул из кармана пистолет, развернул и выкинул носовой платок, перепачканный в оружейной смазке. Мы быстрым шагом прошлись по улице до полуразваленного домика в традиционном стиле. Гигант с Миурой на плече отступил в тень и полностью слился с нею, он стоял в каких-то паре метров от меня, но я больше не видел его. Я поспешил отступить на противоположную сторону узкой улочки.

Я не был знаком с той моделью пистолета, что мне отдал Хатияма, да и на изучение времени особенно не было. Успел только проверить магазин и узнать, где находится предохранитель. Ещё я очень надеялся, что пистолет пристрелян, иначе мне придётся очень туго.

Хатияма появился спустя несколько минут. Он шагал по улочке, заложив руки за спину. Одет он был как обычно, только неряшливость выдавала то, что он пребывает в возбуждённом состоянии. То и дело он поддёргивал или распускал галстук, совал руки в карманы, вынимал их, складывал за спиной, расстёгивал пуговицы пиджака, тут же застёгивался полностью. Пройдя мимо нас, Хатияма развернулся и направился обратно, повторяя раз за разом всё те же бессмысленные движения.

— Здравствуйте, тайи, — раздался весёлый голос. — Вы что-то выглядите не лучшим образом, как я погляжу.

— Вся эта история, Татэ[36]-сан, — нервно ответил ему Хатияма, — мне очень не нравиться. Я уже не понимаю, кто патриот, кто предатель? Когда меня вербовали в «наше дело», мне говорили, что так я помогу нашей родине измениться, вернуться к истокам, стать сильной. Теперь вы, Татэ-сан, заявляете, что путь «нашего дела» это путь слабости и разложения. Что же, выходит, я двойной предатель или двойной агент.