Театр отчаяния. Отчаянный театр

Я думал и силился понять, отчего так рыдал, уходя со сцены. Я не сказал тогда ничего горестного и трагического. В моих словах не было страдания. В них было переживание и острота ощущения жизни… Но по этому поводу не было причин плакать и тем более рыдать… Я вспоминал и вспоминал то, что со мной творилось, когда я уходил со сцены, и догадался… Я заплакал отражёнными слезами! Зарыдал от того, как меня слушали, и от впечатления, которое случилось со зрителями. Их было сорок человек. Я же был один.

И ещё я тогда не мог совладать с ощущением того, что со мной происходило нечто значительное… Такое, после чего жить, как прежде, было невозможно.

Когда-то в томском Доме учёных со мной случилось подобное. Но я там был зрителем.

Из Калининграда я прилетел в Кемерово, и мне пришлось заняться массой мелочей. Выписка из квартиры, медицинские документы, загрузка и отправка железнодорожного контейнера с вещами и многое другое.

Тем, кто мне был дорог, наносил визиты. Хотя бы короткие. Мне отрадно было видеть, что люди печалились, прощаясь со мной.

Незадолго до отъезда, проходя по центру, увидел бригаду маляров, занятых ремонтом фасада Главного почтамта. Стояли леса, на них трудились люди в забрызганных разноцветными красками комбинезонах. Один из них работал маленькой кисточкой, стоя внизу. Он аккуратно что-то подкрашивал. Я присмотрелся к тому, что он делал, и меня накрыло тоскливым осознанием тщетности усилий, стараний и многих смелых начинаний.

Когда-то, во время расцвета уверенности в своих силах и убеждённости в том, что искусство может изменить мир, когда я был увлечён идеей перманентного театра и освоения искусством территории города, когда мы с моими актёрами делали смелые, забавные и совершенно безобидные художественные акции, одна из них получилась такой странной, что её никто толком и не заметил. А я про неё забыл и не вспоминал.

На идею той акции нас натолкнули случайно попавшие к нам в театр три ярко-синих хлопчатобумажных комбинезона. Совершенно новых. Их ультрамариновый цвет и подсказал идею. Мы натрафаретили на них белой краской надпись: «Служба уровня Мирового океана». В политехе одолжили маркшейдерское оборудование. Взяли треногу, рулетку, ещё какие-то красивые и непонятные штуки. Я принёс купленный по случаю для красоты настоящий секстант. В погожий майский будний день мы вышли в комбинезонах, белых касках, со всеми приборами и штуковинами в центр города и совершили нашу акцию в четырёх местах. Кодовое название её для внутреннего употребления было – «Кемерово на мировом уровне».

Возле нескольких значимых зданий мы устанавливали треногу, изображали серьёзнейший процесс каких-то измерений, наблюдений, вычислений и в результате наносили на фасад скромный трафарет, представлявший из себя синюю горизонтальную полосу сантиметров двадцать в длину и три в ширину, а рядом надпись: «уровень м. океана. инспектор № 17/169».

Люди, видевшие нашу работу, проявляли любопытство, но подходили с вопросами немногие. Между собой мы договорились ни с кем не контачить и на вопросы не отвечать. Люди сами себе могли ответить на всё.

– Ой, что это вы делаете? Молодые люди… Вы из какой организации?

– Вы что, читать не умеете? У них на спине всё написано. Они из конторы Мирового океана…

– А чего они не разговаривают?.. Иностранцы? Наверное, иностранцы!..

– Ребята! А чё это вы на стенке рисуете?..

– Они не понимают… Они иностранцы… Видите! Они отмечают, где находится уровень океана, то есть уровень моря…

– А на кой здесь нужен уровень моря?..

– На случай наводнений, паводков…

– Вы чего такое говорите?.. Где мы и где ближайшее море!

– А про сообщающиеся сосуды вас в школе не учили?.. Вся водная система соединяется…

– Ладно!.. Не мешайте людям работать!..

Такие слышали мы разговоры тех, кто решил полюбопытствовать, чем занимались люди в синих комбинезонах. После нашей акции в городе осталось четыре синих трафарета в четырёх местах.

Маляр, который привлёк моё внимание у здания Главпочтамта города Кемерово, аккуратно, тонкой кистью, обводил один из оставленных нами «уровней океана». Видимо, рабочие сочли наш трафарет серьёзной информацией и решили его не закрашивать. Всё-таки «уровень м. океана», а главное, номер инспектора убеждали, что дело не шутейное. Это было очень смешно! Но никому из прохожих я об этом сообщить и рассказать не мог. И маляру не мог. Он работал сосредоточенно и аккуратно, высунув изо рта напряжённый кончик языка.

От всего моего перманентного театра и идеи художественного освоения пространства оставалась маленькая синяя полоска. Оставалась до следующего текущего ремонта.