Я увидел свой спектакль трезво, холодно и спокойно, через призму всё видевшей и всякое знающей столицы. Мне до смешного стало ясно, что мой спектакль не может никого впечатлить и тем более поразить. Не потому что он дурно сделан или глупо придуман. Нет! А потому что в нём не содержалось того, что могло впечатлить или поразить.
Я сделал изящный, сложно и красиво устроенный спектакль, с большим количеством маленьких милых находок и сценических трюков. Спектакль мой был идеально сконструирован, он работал как музыкальная шкатулка с движущимися фигурками. А разве может потрясти или впечатлить музыкальная шкатулка? Она может удивить, обрадовать детей на пять минут, она может развеселить, заинтересовать сложностью устройства… Но не впечатлить. Танец фигурок и механическая музыка не смогут вызвать художественного впечатления. Никто от вида и звука шкатулки не заплачет.
Я сделал спектакль про отсутствие жизни и про то, что настоящая жизнь проходит мимо. Это что? Свежая мысль? Ради чего я делал спектакль? О ком он? Обо мне? Нет! Моя жизнь не была такой, она была сложной и насыщенной. И мои актёры так не жили. И не было у меня друзей-приятелей, похожих на героя моего спектакля. И не могло быть! Такой человек не смог бы стать мне другом.
Тогда кому адресован был мой спектакль?
В нём содержалась банальная мысль, которая становилась понятна почти сразу, но я повторял её весь спектакль так и эдак, наслаждаясь своим замыслом.
Если я делал спектакль про провинциальное ощущение протекающей мимо жизни, то кому и зачем я привёз этот спектакль в Москву?
Так думал я, сидя в фойе малюсенького театра в самом центре гигантского города.
– Всё правильно! – тихо-тихо сказал я сам себе, услышав смех в зале. – Тут этому спектаклю самое место… Большего театра не надо… И слава богу, что спектакль только один…
Нет, нет! Я не ожидал провала! Я даже был уверен, что спектакль публике нравился. В нём было много маленьких изящных сценок. Они шли друг за другом, как фарфоровые статуэтки, расставленные на полке. Такое не могло провалиться. Разве фарфоровые миниатюры могли кого-то разгневать? Нет! Как и восхитить…
Мне всё это стало очень хорошо понятно. Как я раньше этого понять не мог?! Но оказалось, что не мог. Нужно было приехать в Москву, чтобы понять.
Открывшееся так сильно меня ошеломило, что я сидел или ходил по маленькому пустому фойе, как контуженный.
Мысль, что я сделал спектакль, непонятный землякам и слишком понятный в Москве, то есть не нужный ни там ни там, оглушила меня.
Но как я мог от живых и весёлых спектаклей прийти к спектаклю про отсутствие жизни да ещё считать это достижением – этого я понять не мог.
– Сколько ещё до конца? – услышал я рядом с собой голос и встал со стула.
Спросила меня милая тётушка, я не заметил, как она подошла.
– Минут пять… Точнее, четыре… – ответил я. – Скоро уже.
– Спасибо, – сказала она и пошла включать верхний свет в фойе.
Через четыре минуты шестьдесят человек дружно захлопали. Тётушка подошла к двери в зал и открыла её. Мои актёры уже выстроились вдоль сцены для поклонов. Было видно, что они довольны. Свет в зале зажёгся. Зрители начали вставать, продолжая аплодировать. Все улыбались. Кто-то крикнул «браво!».
Но это не могло меня ввести в заблуждение. Истина мне уже открылась.
Актёры кланялись. Потом они позвали меня на сцену. Я присоединился к ним. Хлопали нам довольно долго. Я улыбался и кланялся. Потом мы ушли за кулисы, и я всех ребят обнял и поблагодарил. Они были вполне удовлетворены. Я ничего не должен был им говорить о том, что понял. Они ни в чём не были виноваты.
К нам прибежала Алёна. Поздравила ребят. Говорила, что зрители все счастливы. Я дождался, когда она подойдёт ко мне.
– Очень хороший, чудесный спектакль! – сказала она искренне. – Трогательный… Очаровательный!..
– Спасибо тебе огромное! – сказал я. – Спасибо, спасибо!.. Это было очень важно для меня… Очень!.. Про спектакль мне теперь всё понятно… Так что – цель достигнута… Вот только не ясно, что дальше?..
– Даже так? – спросила Алёна, сразу сделавшись серьёзной. – До такой степени?..
– Ага! – сказал я. – Именно!
– А я предупреждала!..
– Что ты!.. Правильно, всё это получилось… Я просто не был готов к таким прозрениям… Тебя, надеюсь, не подвёл? Не придётся тебе краснеть перед приглашёнными?
– Не драматизируй! – сказала она и улыбнулась. – Все на самом деле довольны… Они и не ожидали, что кто-то может так работать где-то в Кемерово…
– Сибирские самородки! – усмехнулся я.
– Хватит! – сказала Алёна строго. – Это, в конце концов, несправедливо! Мне понравилось… И всем понравилось… Изящно, умно… Пойдём со мной, надо подойти к некоторым людям… Они хотят тебя поблагодарить… Только не делай такое страдальческое лицо.
– Ребята, – крикнул я своим, – надо быстренько всё убрать со сцены и сложить, куда скажут. Сегодня забирать не будем… Поспешите!.. Надо пойти отметить взятие Москвы!
– Правильно! – сказала Алёна, шагая рядом со мной к фойе. – Они прекрасные!