Театр одной актрисы (СИ)

Это был «Вишневый сад» Чехова в старом доме культуры. Я в шерстяном колючем, но нарядном платьице сидела в продавленном кресле и старалась не чихать от вековой пыли и обилия пылевых же клещей, въевшихся в помещение намертво. Дядя старался не храпеть слишком громко, все ж таки здание культуры, не палатка в чистом поле.

А потом на сцену вышел Лопахин. И я пропала. И пропала еще раз, когда появилась Любовь Андреевна. Это было как подглядывать в щелочку за прошедшей эпохой, за людьми другого времени и воспитания. И это совершенно не было похоже на фильм, ни на какой, даже самый интересный.

Я тогда мало что поняла из самой пьесы, но те первые образы актёров намертво впечатались в память. Я сидела в кресле, совершенно позабыв про пыль, дурацкое колючее платье и похрапывающего дядю. Я была вся там, «подглядывала в щелочку». Уже намного позже, перечитывая «Вишневый сад», я представляла себе именно тех, первых актеров, именно их игру.

Дома я впервые заявила, что хочу стать актрисой. Притом не простой, а театра.

Чего у дяди было не отнять, так это особого, легкого отношения к жизни. «Если хочешь, то станешь. Только надо много читать, хорошо учиться и готовиться к мечте уже сейчас», — сказал он мне тогда. И я запомнила.

Я вгрызлась в учебу, по ночам зачитывалась Станиславским и Гиляровским, постоянно ходила в театры, пользуясь школьными льготам. Из-за легкого склада характера и умения (спасибо дяде!) находить общий язык с кем угодно, я перезнакомилась с кучей замечательных творческих людей. И пробовала перевоплощаться сама.

Самый сложный этап в театральном искусстве — переступить через свои комплексы и уметь расслабляться. «Они будут смотреть на меня, как на дурочку, если я сейчас стану вести себя как леди Макбет!» — думаешь ты и ничего не делаешь. «Если я прочту стихи на вечеринке, все уйдут по домам». «Если я сейчас начну пародировать Сталина, а у меня не получится, меня засмеют»… Все эти унылые мысли загоняют в рамки, и ты ничего не делаешь, потому что по факту ты права. Да, подумают, что ты дурочка, да, от твоих стихов многих передернет, да, твой Сталин очень неубедительный и похож больше на грузинского таксиста. Но есть один железный способ этого этапа миновать. Надо так играть леди Макбет, что с тобой будут пытаться разговаривать на викторианском английском и предлагать тебе чай с овсянкой. Надо так рассказывать стихи о любви, чтобы циничный молодой мажор, вечный обитатель самых пафосных вечеринок, разрыдался и ушел в декабре собирать на поле ромашки для любимой. Нужно так пародировать Сталина, чтобы его угадывали по двум твоим морщинам на лбу и движению левой руки. А для этого нужно бесконечно много работать. Знать основы психологии, психофизики, уметь ловить настроение людей и бесконечно подстраиваться, при этом оставаясь яркой индивидуальностью. Тут у кого хочешь кукушка может поехать.

Помню, как при поступлении в театральный успокаивала горько рыдающую пухленькую девчушку, вцепившуюся в оградку института. Во время прослушивания она читала отрывок из «Белых ночей» Достоевского, и, по заключению мэтров, прочитала хорошо. Только вот фраза «вы читаете программу, которую должна читать хрупкая и маленькая девочка, а не особа с лишним весом. Всего доброго, приходите, как похудеете, или выберите что-нибудь другое» напрочь растоптала ее мечту. Здравствуй, о, дивный взрослый мир! Театралы — это особая каста. Гадюшник, жабюшник и ехидник, помноженный на сто. Как я поступила с первого раза — ума не приложу, но это было нервно и зло.

Перед тобой люди, которые считают себя небожителями, а ты должен их удивить, демонстрируя при этом отличную дикцию, актерский талант, типаж, надрыв, хорошие зубы (и я сейчас не шучу, плохие зубы, не тот разрез глаз или проблемная кожа — и ты в пролете), хорошие ноги, мимику, язык жестов и… Бог весть сколько всего еще. Видимо, я так убедительно читала Мольера, что не оставила почетному жюри возможности надо мной поиздеваться.

А потом была учеба, где я каждый новый день ощущала себя на своем месте.

Сейчас мне двадцать семь лет, и моя мечта сбылась. Правда, с романтики театра обвалилась позолота. Труд этот тяжелый и выматывающий, но я занималась любимым делом и была счастлива. Хотя бы в этот момент, сыграв довольно тяжелую роль и вытянув спектакль. А сейчас, скорее всего, буду еще счастливее, потому что щедрый помреж будет всех нас поить.

— Женечка, я в тебе даже не сомневался! Никогда! Эй, все там, сюда, шампанское давай!

Ну, я же говорила.

Народу надо расслабиться — от этой постановки многое зависело. Мы уверенно шли на крупные площадки, и сегодняшний день — переломный. Вроде бы все прошло отлично, но напряжение, конечно, сбросить надо.

И, конечно, все скоро скатится в банальную пьянку. Ну, или не очень банальную. У творческой интеллигенции свои приколы.

Помню, как еще курсе на третьем моего театрального института наша гордость и надежда в лице активистов и ударников творческого тыла чудили так, что их вся округа знала.