Театр очищения

– Ага, вот и вы, простите, не узнал ваши милые мордашки среди других. Как проходит выступление? – не придавая ничему значения, он достал кисть.

Отвечать Ричард не стал. Себастьян пальцем вытер его заслезившиеся глаза и кистью подвел контур глаз. Прищурившись, он легкими мазками, точно, как художник, что вырисовывает портрет своей возлюбленной, кистью проводил по его ресницам.

– Не дергайся, – сказал он.

Ричард чувствовал себя куклой, которую в любой момент могут разобрать на части. Себастьян щелкнул колпачком от туши и спрятал ее в карман на поясе. Из-за спины он достал кисть потолще. Себастьян прошелся ею по лицу говоря женоподобным голосом:

– Вам еще выступать, меньше слез – от них грим портится, – моргнув глазами так, как обычно моргают новорожденным детям, он дал понять, что закончил. Его черные как две бездны глаза утопали в ехидности. Хотелось навсегда убрать эту наглую ухмылку с его мерзкого наполовину мужского лица. Устоять перед искушением плюнуть в эту морду не мог бы самый принципиальный человек, включая и Ричарда.

– Пошел ты, пидор обдолбанный, – он уже собрал нужное количество слюны на языке, но удар ладонью по щеке дал ему плюнуть в другую сторону, отчего несколько капель попали на Бена.

– Не сметь! – он оттопырил указательный палец и пригрозил им.

Тьма локона волос на лице сливалась с безумием его широких зрачков.

– Скажи спасибо, что ты выступаешь, дорогуша, – он посмотрел на Бена.

– Бери пример с толстячка и помалкивай, – он спрятал локон за ухо и подошел к Бену.

Тот затрясся при виде черных как смоль глаз и худого тела. Себастьян вплотную приблизился к его лицу. Бен закрыл глаза и с каждым вдохом вспоминал, как над ним издевались в школе. Кистью потолще он прошелся по его лицу, будто стряхивая пыль.

– Ты мне нравишься, – сказал он ему на ухо, и Бен зажмурился сильней. Себастьян схватился за бок пояса и вынул из него небольшой нож, не отводя глаз от Бена.

– Открой глаза, – сказал Себастьян. Он взял нож двумя пальцами и пошевелил им как маятником на нитке. Бен его не слышал, он находился в мире воспоминаний, где, зажмурившись, можно избавится от проблем.

– Открой глаза! – крикнул Себастьян. Кошмарная реальность заставила его прийти в себя. Бен увидев нож и заскулил, как щенок, стараясь отдалить голову от него. Но Себастьян приближал холодное оружие к голове бедняги, пока не коснулся лба.

– Успокойся, это всего лишь нож, – улыбнулся он. Казалось, что у Бена опять начинается приступ. – Все хорошо, Бен, ты станешь лучшим актером. – продолжал Себастьян.

Только Ричард открыл рот чтобы закричать «Отвали от него, тварь!», как передумал, увидев отблеск света на лезвии ножа. Сейчас он не в том положении, чтобы хоть как-то помочь. Себастьян повел плоской стороной лезвия ото лба вниз по щеке, потом по шее и груди. Зрачки Бена следили за острием, отчего казалось, что глазные яблоки повернутся обратной стороной. Добравшись до живота, он остановился. Бен на вдохе втянул живот, но нож не отставал, так что на выдохе он бы проткнул его тело. От страха он еще больше старался убрать пузо от опасной стали, отчего кишечник сводило мучительным ноем тошноты.

– Мы оба знаем, что рано или поздно ты это сделаешь, выдыхай, – сказал Себастьян, приставив нож в упор животу. Бен молчал, издавая лишь потрескивающие звуки слюны проходящей через зубы.

– Из тебя вышел бы хороший пантомим, – он отрезал несколько нитей на одежде Бена и повернулся. – Удачного выступления, Ричард.

Себастьян скрылся за дверным проемом в коридор. Конкретика сбила Ричарда с толку, он расценил это как угрозу, и пожалел, что не промолчал. Бен все еще напряженно дышал сквозь зубы.

– Черт, чем я такое заслужил? – он посмотрел вверх, словно обращаясь к Богу.

– Никто такого не заслуживает. Возьми себя в руки, нужно думать, как отсюда выбраться, – заявил Ричард.

– Это невозможно, я точно не… – Бен хотел что-то сказать, но замолчал, заметив, как тело Луизы волокут обратно.

Она одета по-другому. Это было старое тряпичное платье, в которое, видимо, по сюжету пьесы ее переодели разбойники. Парень, что ее тащил, положил тело в одну из клеток, стоявших за кулисами. Работники театра один за другим стали расходиться. Себастьян выскочил из дверного проема и подбежал к девушке. Он достал нож и начал ковырять им ее лицо. Со всей злобой он резал кожу, что-то бормоча под нос, пока рот не превратился в мерзкое месиво. После он встал и, подмигнув то ли Ричарду, то ли Бену, ушел.

– Вот ведь больной ублюдок, – заявил Ричард, заметив разорванный рот девушки, и от такого зрелища отвернулся на задумчивого Бена. Задумчивость – это не та реакция, которую он ожидал от столь ранимого человека. “Может, это эмоциональный шок”, подумал он и решил окликнуть приятеля, чтобы хоть как-то отвлечь его от хаоса, творящегося в голове. Бен не отреагировал.