Театр Молоха

Рабыня Агриппины, молодая иллирийка, стоявшая рядом с кроватью госпожи, ахнула и попятилась в ужасе. Сама же Агриппина не издала ни звука, она не отрываясь смотрела на змей: они сплелись в смертоносный клубок.

Сатурнина звучным, сильным голосом произнесла несколько слов на незнакомом варварском наречии, затем протянула руку, и прислужница подала ей маленькую фракийскую флейту. Приложив флейту к губам, колдунья извлекла из нее странную, заунывную и в то же время завораживающую мелодию.

В такт этой мелодии две кобры, высоко подняв головы и раскрыв свои расписные капюшоны, начали удивительный танец.

В комнате наступила напряженная тишина. Агриппина закусила губу, не отрываясь следила она за танцем змей. Колдунья продолжала наигрывать свою волшебную мелодию, и эта мелодия подчинила своему удивительному волшебству не только змей, но и людей.

Внезапно Сатурнина отбросила флейту. В руке ее оказался узкий бронзовый нож, она дважды взмахнула им, и две отсеченные змеиные головы упали на мозаичный пол спальни. Обезглавленные тела египетских кобр еще продолжали извиваться. Предсказательница мгновенно подставила под срезы их шей золотую чашу, собрала в нее змеиную кровь, добавила в эту чашу какой-то зеленоватый, странно пахнущий порошок и протянула ее Агриппине:

– Выпей, госпожа!

Сестра императора на мгновение заколебалась, но все же решилась: поднесла чашу к губам и в один глоток осушила ее.

Глаза ее заволокла мутная пелена, она забилась в судорогах и вдруг неподвижно вытянулась на постели.

– Что ты сделала с моей госпожой?! Ты отравила ее, мерзкая чужестранка! – воскликнула служанка Агриппины и бросилась на предсказательницу, в слепой ярости размахивая маленькими твердыми кулачками.

Сатурнина легко оттолкнула ее, презрительно усмехнулась и проговорила:

– Молчи и смотри, дурочка! Ничего твоей госпоже не сделалось, она всего лишь общается с богами!

И правда: грудь Агриппины вздымалась, руки ее сжимались в кулаки, губы шевелились, как будто она с кем-то разговаривала или просила у кого-то пощады. Так прошло несколько томительных минут, и вдруг Агриппина открыла глаза и села.

– Я видела сон, – проговорила она пересохшими губами и повернулась к Сатурнине. – Колдунья, растолкуй мне его!

– Я для того и пришла к тебе, госпожа! – почтительно ответила предсказательница. – Итак, что же ты видела?

– Мне приснилось, что я родила не младенца мужского пола, но змея! Золотого змея, увенчанного короной. Золотого змея с перепончатыми крыльями…

– Этот змей именуется Василиск, или царственный. Он обитает в жарких пустынях Западной Индии и убивает своим ядовитым дыханием и даже взглядом.

– Мне нет дела до того, как этот змей называется и где обитает! – раздраженно перебила ее Агриппина. – Не для того я тебя позвала, колдунья! Скажи мне: что предвещает этот сон?

Сатурнина опустила глаза и проговорила негромко и как бы нерешительно:

– Я не смею, госпожа.

– Что?! – Агриппина приподнялась на постели, лицо ее пылало, глаза, казалось, извергали молнии. – Не смеешь? Прежде ты не отличалась такой робостью! Когда ты отравила сенатора Марка Лициния по просьбе его жены Юлии, разве ты проявила робость?

– Тише, госпожа, тише! – испуганно пробормотала Сатурнина, опасливо покосившись на дверь. – Зачем повторять эти злонамеренные слухи? Мало ли кто нас услышит!

– Это не слухи! – оборвала ее Агриппина. – Юлия сама все рассказала мне. И если ты сию минуту не растолкуешь мой сон, я перескажу эту историю своему царственному брату! Как ты думаешь, колдунья, что он с тобой сделает?

– Умоляю, госпожа! – воскликнула предсказательница. – Я все вам скажу!

– Так говори!

– Ваш сон означает, что дитя, которое вы родили сегодня в муках, будет править в Риме, станет императором…

– Это прекрасно! – Глаза Агриппины вспыхнули от радости. – Отчего же ты не решалась сказать мне это?

– Это не все, госпожа… – Сатурнина понизила голос. – Да, ваш первенец станет императором… но он же станет и причиной вашей смерти. Он убьет вас, госпожа…

В спальне воцарилась мертвая тишина.

Агриппина смотрела прямо перед собой со странным выражением лица, как будто перед ней в виде четких картин проходило ее будущее. Ее губы зашевелились, она что-то шептала самой себе или разговаривала с кем-то, – с кем-то невидимым и могущественным.

Наконец она глубоко вздохнула, словно пробуждаясь от тяжелого сна, и проговорила ясным и твердым голосом:

– Пусть убьет, только бы правил!

– Он будет править, госпожа! – уверенно проговорила Сатурнина. – Но если ты хочешь, чтобы это непременно случилось, возьми вот этот древний талисман и сделай так, чтобы твой первенец никогда с ним не разлучался!

С этими словами предсказательница протянула Агриппине две небольшие камеи, две вырезанные из двухслойного оникса маски – одна из них грозно хмурилась, другая улыбалась.

– Что это? – спросила Агриппина, с любопытством разглядывая маленькие камеи. – Я думала, что мой сын станет императором, а не актером!