Театр любви

— С некоторых пор? — повторила я. — Да вот уж двадцать с лишним лет.

— Неужели и тут виновата любовь?

— Стас никогда не терпел насилия над своей личностью. Что касается любви, то он, как и я, все нафантазировал.

— Говоришь, вы со Стасом в чем-то родственные души?

— В общем, да.

— А у меня сложилось о нем иное впечатление.

— Какое?

— Решителен. Самолюбив. Прекрасно работает голова. Жесток.

Я улыбнулась и затрясла головой:

— Проливал слезы над журавлем, которого подстрелили злые люди. Знает по именам всех животных в зоопарке. Кормит бездомных кошек и собак…

— Гитлер, как ты знаешь, тоже очень любил животных. Один вошедший в историю криминалистики маньяк содержал притон для бездомных кошек…

— Стас не маньяк. Просто он несчастный человек. Или, наоборот, очень счастливый.

— Он не получил того, чего хотел. Из-за этого у многих искажается представление о добре и зле.

— Интересное наблюдение, но к Стасу оно не имеет никакого отношения. К тому же его гардероб состоит из пары джинсов, которые он обычно донашивает до дыр, нескольких маек, а зимой — фланелевых рубашек. Помню, Эмили чуть ли не силой заставляла его надеть новые ботинки или куртку.

— Убедила. Значит, этот мужчина, — Апухтин постучал пальцем по лежащей на столе фотографии, — новое действующее лицо в постановке, участниками которой являются двойники родных и близких тебе людей. Хотел бы я знать, какая участь уготована оригиналам?

Я непроизвольно вздохнула.

— Уверен, Кириллин в настоящий момент вне опасности, — сказал Апухтин, внимательно посмотрев мне в глаза. — Дело в том, что ему отведена одна из главных ролей. Дублеру не сыграть кульминационный момент драмы, который еще впереди.

Апухтин отвез меня в гостиницу.

— Мой номер напротив. Прошу тебя, запри дверь.

— Ты куда-то собрался?

— Кое-какие формальности. Часа через два-три тоже завалюсь спать. Подустал я за эти дни.

— Мне бы очень не хотелось, чтоб ты жертвовал из-за меня своим отпуском, — сказала я и тихо добавила: — Алеша.

Его глаза радостно блеснули.

— Ты впервые назвала меня по имени. Оказывается, оно у меня очень красивое, а? Почему ты никогда раньше не называла меня по имени?

— Неужели? Тогда как я тебя называла?

— Никак. Словно я был для тебя пустым местом.

— Исправлюсь, обещаю тебе.

— Только не надо делать над собой усилия, ладно?

Я кивнула и улыбнулась. На пороге он обернулся.

— Я ничем не жертвую, понимаешь? Просто я всегда верил и продолжаю верить в то, что зло нужно наказать. У меня такое ощущение, что кто-то хочет причинить тебе не просто боль, а большое зло.

— Не думаю, чтоб ему это удалось.

Апухтин хотел что-то сказать, но раздумал. Он вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

…На город медленно опускалась ночь. С высоты двенадцатого этажа я смотрела на незнакомый пейзаж за окном. На какое-то мгновение показалось: останься я в этом городе, и я смогла бы начать абсолютно новую жизнь. Правда, мне уже не хотелось ничего начинать заново.

Потом я приняла душ и залезла под прохладные простыни. Я тоже вымоталась за эти дни, но чувствовала, что не засну. Снотворное я не взяла — мы уехали так внезапно.

«Вероятно, Саша разыскивает меня, — думала я. — Интересно, что ему все-таки от меня надо? Теперь, когда он так богат, любая женщина с радостью станет его подружкой, любовницей, кем угодно. Богат, красив… А мне уже сорок. И за душой ни гроша…»

Я погасила свет и закрыла глаза. Наверное, я задремала — казалось, телефонный звонок нарушил какое-то подобие гармонии, воцарившейся в моей душе.

— Это Путятин, — услыхала я в трубке. — Вы не могли бы спуститься на десять минут в бар? Это очень важно.

Я колебалась не больше секунды.

— Сейчас оденусь.

— Спасибо.

Он ждал меня возле входа.

— Очень вам благодарен, — сказал он, протягивая мне руку. — Вы по-настоящему смелая женщина. Я это оценил. Прошу прощения, что потревожил. Мне почему-то показалось, что этот подполковник из Москвы не просто так привез вас в мой ресторан. Не тревожьтесь — я не собираюсь задавать вам никаких вопросов. Я попросил вас спуститься вниз только потому, что надеюсь ответить на ваши. Что будем пить?

Я попросила пива. Когда бармен поставил перед нами два запотевших бокала, Путятин дотронулся до моего плеча и тихо спросил:

— Я вам кого-то напоминаю?

— Отца, — так же тихо ответила я. — Каким он был тридцать лет назад.

— Вы с тех пор не видели его?

Я покачала головой.

— Моя настоящая фамилия Путятин, но я не довожусь братом тому человеку. Вы понимаете, о ком я?

— Да.

— Это очень запутанная история, и я не в состоянии объяснить вам все ее подробности по той простой причине, что большую часть из них сам не знаю. Но поверьте мне в одном: я сам очень похож на отца.

— Но ведь вам сделали пластическую операцию, которая наверняка изменила вашу внешность.

— Совершенно верно. В результате сильного ожога мое лицо было обезображено до неузнаваемости.

— Кто же вы в таком случае? — недоверчиво спросила я.

— Путятин. Алексей Андреевич Путятин. Не исключено, что я ваш родной брат.

— Хотите, чтоб я в это поверила?

— Дело ваше. Мне от вас не нужно ровным счетом ничего.

— Понимаю.

На самом деле я ничего не понимала.