Театр кошмаров

Он скучал по Амелии, но никогда не жалел, что ее искаженный призрак не бродит где-то рядом. Ви был счастлив, что его мать ушла целиком, после смерти не оставив ни капли своей души, что могла бы просочиться сквозь разлом в этом проклятом и оскверненном месте.

– Пойдем, – Ви обнял Этель за плечи и повел ее прочь.

Ему самому было тошно от театра. Стены сочились чем-то черным, а дверные косяки отрастили желтые острые зубы.

Ви не хотел задерживаться здесь ни секунды, а значит, все должно получиться с первого раза, чтобы не пришлось возвращаться. За годы своего существования Ви хорошо изучил театр и точно знал, что на первом этаже есть комната, заваленная досками и старыми креслами. Они быстро вспыхнут, а оттуда пламя легко перекинется дальше.

Они шли молча. Рука в руке. Под ногами хрустело битое стекло, стонали прогнившие половицы. Снаружи слышались вопли тех, кого в клочья рвала Изнанка, и крики отчаявшихся, что не могли смириться с происходящим.

– Все еще хочешь избавиться от меня? – Вопрос вырвался сам собой. – Жалеешь, что не смогла забросить кольцо в разлом?

Голос Ви звучал почти беззаботно, но между слов притаилась тревога. Его страх под маской безразличия – иголка, спрятанная в конфету. Любовь Этель к нему – желанный леденец, в карамели которого стынет лезвие.

– Об этом не жалею.

– А о чем же?

Ее пальцы чуть дрогнули, а потом безвольно обмякли в руке Ви.

– О том, что не смогла остановить тебя, и из-за этого теперь, возможно, умрут все, кто мне дорог, – сломленно шепнула она.

– Если так, то…

– Не заслужили, – перебила Этель, с легкостью прочитав, что хотел сказать Ви. – Они этого не заслужили, Ви. Многие погибнут, потому что запутались в себе, а ты отнял у них шанс это исправить. Какая-нибудь девочка, которая до слез ненавидит себя и свое тело из-за веса, умрет. Скорбящий, раздавленный горем, умрет. Но зато безумный убийца, считающий, что его руками руководят высшие силы, выживет и продолжит творить зло! Ви, я понимаю, почему ты это делаешь. Но и ты пойми – твой метод неправильный. Ты ошибаешься.

Он стиснул челюсти и ощутил на языке мелкую жесткую крошку. Ну конечно. Ви и забыл, что его лицо – маска, сотканная из Изнанки. На самом деле, он уродливый мертвец.

Это разозлило его больше, чем слова Этель, и Ви вспылил:

– Если ты хотела меня остановить, нужно было лучше стараться отнять кольцо!

Он зашел в комнату, заваленную досками и мебелью, и дернул за цепь. Этель влетела следом. В ее глазах дрожали слезы, и Ви скривился от боли. Он думал, что Этель плачет из-за его грубости, но все оказалось куда сложнее.

– А знаешь, может, я и не хотела стараться! – выкрикнула она. – Я не такая, как ты, Вильгельм. Я знаю, что человек может измениться. И я верю, что ты хороший и достоин счастья, просто…

– Хватит, – он отвернулся, больше не выдержав смотреть на слезы любимой. – Ты не изменишь меня, Этель. Я такой, какой я есть. Если моя любовь тебе противна, только скажи.

Тяжело дыша, он застыл посреди небольшой комнаты, погруженной во мрак и заваленной хламом. Ви жалел о своих словах. Нервно крутил давно украденную зажигалку, так и не решаясь высечь пламя. Ви боялся, что он действительно не нужен Этель. Он не хотел снова нырять в одиночество. До дрожи страшился потерять свое солнце.

– Мне страшно любить тебя.

Она призналась ему в этом уже в третий раз, но слова все же звучали по-новому.

– Почему? – Зажигалка щелкнула, но Ви не позволил огоньку перекинуться на доски. Он просто смотрел на крохотную искру и думал о том, что никакой костер никогда не заменит солнце.

– Потому что я не понимаю этих чувств. Я ненавижу то, что ты делаешь, но не тебя, Ви. Я хотела бы, чтобы мы никогда не встречались, но готова разрыдаться, когда представляю, какие муки ты пережил и какое счастье обрел, когда нашел меня. Я надеюсь выбить из тебя весь этот гнев на мир, но в то же время ужасно хочу обнять, потому что в тебе есть тепло и любовь к жизни, которые посеяла Амелия.

Ви не помнил, когда в последний раз его сердце билось так быстро. Слова Этель наносили раны, но заставляли душу трепетать. Рядом с ней он был одновременно счастлив и нет.

– Мы оба достойны лучшей жизни, Этель, – слова прошелестели, как ветер в густых кронах.

Ви снова щелкнул зажигалкой и на этот раз поднес огонь к сухим доскам. Те вспыхнули как спички, а пламя быстро начало разрастаться. Не решившись посмотреть Этель в глаза, Ви взял ее за руку и вывел из комнаты, в которой уже было душно и жарко.

Однако уйти из театра они не успели. В коридоре кто-то стоял.

– Отпусти Этель.

В дрожащем свете пламени большие карие глаза сверкали черными алмазами. Веснушки на впалых щеках парня выглядели так, будто в его лицо ударил сноп искр, которые теперь ярко тлели на светлой коже.

Ви не сразу вспомнил его. Узнавание пришло, когда взгляд скользнул к руке парня. Его Изнанка имела форму обсидиановой косы.