Театр Абсурда

И тут началось! Пули, летевшие со всех сторон, высекали искры из булыжной мостовой и брызги крови из тел заложников. Стрелявшие, казалось, уже не разбирались, кто здесь друг, а кто — враг, и косили всех подряд. Раненые заложники вскакивали, чтобы снова упасть уже от другой пули, и забиться в агонии. Душераздирающе кричали женщины. Стрика крупнокалиберными пулями отшвырнуло к уже изрешеченному автобусу, но он всё никак не мог упасть и, изумлённо глядя на то, как военные хладнокровно расстреливают тех, кого сам он щадил до последнего момента, помогал стрелявшим своим автоматом, пока в нём не кончились патроны…

Только тогда он наконец упал лицом вниз, будто давая всем понять, что до конца выполнил своё подлое земное предназначение. И затих…

Стрельба сразу же смолкла. Жутко кричали раненые, бились в короткой агонии умиравшие. Около десятка заложников, всё-таки вырвавшихся из этого Ада, сразу же попали в руки врачей. Истерика не пощадила лишь единицы из них…

Беркли бессильно опустился на землю.

— Убийцы!.. — прохрипел он. — Зачем?!.

— Тихо, комиссар! Тихо! — Оберли отдал команду, и солдаты, забросив ставшее ненужным оружие за спины, кинулись к автобусу. Люди в штатском уже спешили туда со своими таинственными ящиками. Мостовая была залита кровью, на которой все поскальзывались. Люди падали, вскакивали и, не обращая внимания на испачканную одежду, проделывали какие-то странные манипуляции. Солдаты оттаскивали мёртвых в сторону, а гражданские тут же с помощью трубок и проводов подсоединяли к ним свои ящики.

Изрешеченного пулями водителя, безжизненно свисавшего из окна автобуса, чуть не забыли, и занялись им только в последнюю очередь.

Беркли был один в своём убежище, все остальные сгрудились в центре площади. Он тяжело поднялся, и медленно пошёл к ним, обессилевший от ненависти к этим людям, только что на его глазах совершившие чудовищное в своей бессмысленности преступление.

Майор Оберли встал у него на пути.

— Возьмите себя в руки, комиссар!

— Вас будут судить… — сказал Беркли сквозь стиснутые зубы. — Вас просто обязаны судить…

— Меня наградят, — возразил майор. — И вас, скорее всего, тоже. За оказанную нам помощь.

Беркли помотал головой.

— Мне уже начинает казаться, что здесь не он один был сумасшедшим маньяком…

— Смотрите! — воскликнул вдруг майор.

…К погибшим в перестрелке подкатили сразу несколько машин скорой медицинской помощи; неподвижные тела укладывали на носилки, которые тут же вдвигались в чрево микроавтобусов. Машины с воем сирен уносились, и их место быстро занимали другие.

— Среди заложников погибших не будет, комиссар, — уверенно сказал Оберли и призывно помахал рукой одному из штатских, находившихся поблизости. — Док, пожалуйста, объясните ему всё!

Гражданский протянул Беркли ладонь.

— Профессор Эрикссон, президентский спец-центр медицинских исследований, — с готовностью представился он. — А вас, комиссар, я знаю! Наслышан о ваших подвигах на ниве борьбы с преступностью. И, честно скажу, восхищён вами.

— Что здесь происходит, профессор?!. — спросил Беркли, растерянно разводя руками.

— Вы курите, комиссар? — спросил вдруг медик.

— Нет! — резко ответил Беркли. — И не пью!

— Сигарету я вам, так и быть, не предложу, — сказал Эрикссон. — А вот выпить пару рюмок хорошего виски в ближайшем баре настоятельно рекомендую. Это великолепно снимает стрессы!

— Вы уклоняетесь от прямого ответа, док! — настаивал Беркли. — Что здесь творится?!

— Эксперимент, комиссар. Сложнейший, уникальнейший эксперимент в условиях максимальной трудности.

— Вы научились воскрешать мёртвых?..

— Да, научились!

— Сначала убив живых?..

— Поверьте, комиссар, это были крайности. Мы рассчитывали на гораздо меньшие потери, но сегодня удача была не на нашей стороне. Случайный сбой, породивший цепную реакцию ошибок. От этого невозможно застраховаться, но, в конце концов, важен итог!

— Сорок трупов…

— Трупов нет, — возразил Эрикссон. — Есть только раненые, которые максимум через неделю выпишутся из клиник.

— Неужели, такое возможно?! — не поверил Беркли, хотя сам видел, что люди, которых медики укладывали на носилки, стонут, говорят и шевелятся.

Оживший водитель автобуса вырвался из рук спасателей, в психологическом шоке пошёл к своей изуродованной машине, открыл дверцу, пытаясь залезть в кабину, но с ним всё-таки справились, и очередная «ambulance» умчала его в неизвестном направлении.

— C недавних пор, комиссар. Исследования были сверх-засекреченными. В глубочайшей тайне мы уже проделывали нечто подобное с жертвами различных несчастных случаев. И вот пришёл момент, так сказать, показательного выступления. И наглядного урока…

— Кому?.. — не понял всё ещё пребывавший в остаточном психологическом шоке Беркли.