Те, которых не бывает

– Мало ли чего в детстве хотят! Диспетчером пускай будет. – Серёга неуклюже протянул ей грязный носовой платок. – Без диспетчера ни один пилот не сядет и не взлетит, а ими почему-то никто быть не хочет. Наша старшая тоже хочет балериной быть, а я говорю, что ей надо суфлёром работать. Порок сердца – ладно, чёрт с ним, но ей же просто медведь на ухо наступил! Зато «Руслана и Людмилу» наизусть знает. Не оперу, понятно, а Пушкина. Ну и вообще серьёзная – не как младшая.

– Насколько она старше? – улыбнулась Гуля. – На пару лет?

– На два часа, – усмехнулся Серёга. – Но для меня это было как пара лет, это точно.

Надо было брать спящую младшую и нести домой – завтра рано утром в садик, это опять будет концерт – не хочу, не пойду, спать буду… Ещё и ёлки нет. И ведь это всё он виноват. Наташка столько лет его просила купить уже искусственную, а он упирался: традиция, ёлка должна быть живая, и у его бабушки так было, и у родителей, теперь и у него должно быть. И какая разница, что с рождением не слишком здоровых детей все немногочисленные родственники куда-то разом подевались и даже некого позвать на эту живую ёлку посмотреть? Давно надо было купить. Но задним-то умом все крепки, это известное дело.

– Ты знаешь, а этот Оле-Лукойе всё ещё работает там, в больнице, – сказала Гуля. – Потому что они всё ещё называют детей сказочными именами. И я все эти годы думаю – а кто это был? Может, он ходит по больнице, как профессор, и выписывает людям рецепты на сны. Сказки народов мира, принимать по два часа каждую ночь до наступления улучшения. И, как алхимик, подмешивает что-то в капельницу. Или, может, это старенькая буфетчица за ужином смотрит, кто особо грустный, и в чай ему волшебный сахар кладёт какой-нибудь? Моисей, который папа Русланчика, когда мы всё это выяснили, даже на практику из мединститута пошел специально в эту больницу. Следил, говорит, за всеми и каждым – и ничего не понял. Все, говорит, хорошие люди. Просто каждый по-своему. Даже злобный сторож на проходной, наверное. А я иногда думаю: что бы я сказала ему или ей, если бы встретила? И только глупости на ум приходят: вроде того что, может, надо же теперь какие-то более современные сказки читать, может, ему надо новых книжек принести?

– А я бы сказал спасибо. – Серёга усмехнулся. – Я всё думал-думал: откуда я знаю столько сказок? В детстве же не читал их, конечно. А так пригодилось девчонкам рассказывать. Только я думаю, что ему не очень нужно наше спасибо и наши книжки – но хорошо, если он есть. А если и нет никакого волшебника, и этот папа прав, и просто все хорошие, то так даже ещё лучше. Тогда получается, что каждый может быть волшебником.

⁂

Самый тёмный час всегда перед рассветом. Впрочем, сегодня ждать рассвета не было уже ни сил, ни возможности, и никакого избавления он принести просто не мог. Макс сидел на полу своей разорённой ординаторской и курил.

Книги не было нигде. Он обыскал всю больницу, но напрасно – никаких следов ни Книги, ни брата. Он пытался дозвониться в Казань Рашиду Султановичу, но тот, очевидно, был у дочери. Он обзвонил всех друзей Яна и даже дал телеграмму маме в заповедник. Он позвонил в милицию, он поднял всех знакомых в больницах, но парня никто не видел. Он просто исчез. А когда исчезает невидимый, это катастрофа.

Куда он пропал, что с ним случилось там, в зимнем городе, где его, невидимого, никто никогда не найдёт? И всё из-за него. Надо было стерпеть и эти ботинки, и все его прошлые проделки и поговорить с ним – объяснить, что это за Книга, почему её нельзя трогать. Может, попросить его помощи – как у большого. Может, он бы тогда раз в жизни прислушался – Макс сам был тот ещё тот паршивец и хулиган, но даже у него было сердце. Не может же его не быть у мелкого брата? Неужели всё-таки может?

Он переборол свою гордость и позвонил Лии – Ян не приходил к ней. С одной стороны, это утешало: значит, он всё-таки не попал пока в безвыходную ситуацию, которая привела бы его в Дом. Макс ожидал, что Лия обольёт его презрением (и будет права), – но она обещала, что не ляжет сегодня спать, чтобы все, кому приснятся кошмары, хотя бы могли поговорить с ней по телефону, и предложила приехать к ней после дежурства, чтобы он мог поспать хотя бы там.

– Я помогу тебе поспать без сновидений, – сказала она, и тут Макс разрыдался.

– Я вообще, кажется, не смогу больше спать, Лия.

– Не загадывай. – Кажется, Лия улыбнулась на том конце провода. – И не ешь себя раньше времени. Может, там сейчас у кого-то во сне происходит что-то, что изменит его жизнь навсегда – или, например, твою. Или мою. И – кто знает, может, изменит к лучшему?