Те, которые

– Дамы и господа, прошу меня простить. Я написал полную чушь.

Я сделал небольшую паузу, чтобы философы оценили мою самокритичность, и продолжил:

– Вернее, смысл в моих рассуждениях есть, но форма не выдерживает никакой критики. Это я только сейчас понял, взглянув на ваши добрые, полные понимания лица.

Раздался одобрительный смешок. Отлично. Значит, морду бить не будут.

– Поэтому я прошу вас об огромном одолжении. Дайте мне неделю, и я перепишу эту абракадабру по-русски. И тогда уже представлю вашему вниманию.

Теперь шум неодобрительный. Ладно, не очень-то хотелось.

Солидный мужик с залысинами, вальяжно развалившийся на первой парте («Проректор по науке» – услужливо подсказала чужая память), недовольно пробурчал:

– Алексей Васильевич! Вам и так пошли навстречу, согласившись выслушать ваш… гм… революционный доклад…

Я кивнул понимающе. Наверное, для моего предшественника в этом теле доклад был очень важен. Но не для меня. У меня сейчас есть более срочные занятия. Освоиться в новой оболочке, например.

Неожиданно проректора прервала дама, сидевшая далеко сзади:

– Прошу прощения!

Все обернулись к ней. Если верить чужой памяти, субординацию нарушила декан философско-экономического факультета.

– Я думаю, – сказала деканша, – молодому человеку нужно дать второй шанс.

Хм… эта же память сообщила, что госпожа декан была резко против моего доклада. Странно все это. Не только для меня. Все остальные недоуменно зашумели, услыхав мнение Надежды Петровны… Да, точно, ее зовут Надежда Петровна.

Я на всякий случай присмотрелся к ней. Пожалуй, серьезно за сорок, но, как пишут продавцы подержанных иномарок, «в отличном состоянии». Респектабельный макияж. Деловой костюм, причем хороший, от портного. Держится уверенно. Кажется, дамочка с диктаторскими замашками.

И смотрит на меня как-то уж очень пристально. С чего бы? Я поискал ответ в чужой памяти, но не нашел.

Проректор пожал плечами и все так же вальяжно объявил вердикт:

– Ладно, Мухин, у вас есть ровно неделя.

* * *

К счастью, сегодня мне не нужно было ни вести занятий, ни торчать на кафедре – заранее договорился, что весь день буду читать доклад и отвечать на вопросы.

Бардак у них тут… То есть у нас. Но сейчас это оказалось очень кстати. Я зашкерился в универской столовке с двумя стаканами кефира и старательно разбирался в ситуации.

На первый взгляд, хорошего мало. Леша Мухин явно парень со странностями. Красный диплом, приглашение в Штаты и Голландию – но не едет, остается в родной альма-матер. Патриотизм? Нет, это он другим мог заливать про любовь к Родине. Тут дело не в альма, в самой что ни на есть настоящей матер, сиречь мамочке любимой. То ли боится ее одну оставить, то ли боится без нее пропасть. Второе более вероятно.

Живу я с мамой в двушке, которая осталась от покойного отца. Неженат. Девушка есть, зовут Валерия, но интимные отношения у нас так… изредка. Все упирается в дефицит «свободной хаты». Девушка – аспирантка, живет в общаге. И…

Да, романтичный ты парень, Леша. Это ты в силу своей наивности видишь только бескорыстную страсть, я – в силу гигантского жизненного опыта – сразу понял: ее не ты интересуешь, а твоя жилплощадь. Потому что аспирантура не вечна, а без прописки ее в большом городе не оставят.

Ладно, с Валерой мы как-нибудь разберемся.

Теперь самое неприятное, но самое важное – моя профессия. Я допил первый стакан кефира и взялся за второй. Кефир был жидкий, явно неоднократно разбавленный. И стакан сомнительной чистоты. Не берегут интеллектуальную элиту, заразы!

Итак, что у нас с профессией? Математик. Жуть кошмарная. Я всегда эту каббалистику терпеть не мог, и она отвечала мне взаимностью. Чужая память тут мало выручает – чтобы оперировать всеми этими формулами, нужно иметь особый склад сознания. И вот что странно: мозги тут ни при чем. Например, сейчас – достались мне мозги молодого математика Мухина, а толку? Все равно с души воротит, как только увижу лямбду с тильдой. Видимо, дело не в мозгах, а именно что в душе.

Впрочем, мозги тоже важны. Извилинами математика шевелить легко (они обычно очень хорошо разработаны), но… как-то нерадостно, что ли…

Вот и сейчас я добрую минуту собирался с духом, готовясь нырнуть в прозрачно-противные воды абстрактной логики.

Нырнул… и с удивлением понял, что вижу нечто знакомое. Вернее, не столько знакомое, сколько близкое… Ай да Мухин, ай да молодец!

Я залпом допил кефир. Кто бы мог подумать, что мой предшественник занимается таким важным для меня вопросом! Он бы подумать не мог. Он, кажется, вообще ничего не видел, кроме своих формул. Ну и дурак!

* * *

Мама открыла мне дверь с вопросом:

– Ну как все прошло?

Мне пришлось на мгновение напрячься, чтобы сообразить, о чем она. О лекции, о чем же еще! Месяц подряд ее ненаглядный сынок ни о чем другом говорить не мог – конечно, она прониклась. Не стал ее расстраивать:

– Все нормально! Через неделю еще одну лекцию читать буду!

– Им понравилось? – старушка даже засветилась от гордости.