Те, кого нет (СИ)

— Как это навсегда? — растерялся Федоров. — Где же он будет жить? Ведь он уже не мальчик, ему далеко за тридцать, если судить по внешности.

— Валентин моложе меня на пять лет. А мне, как тебе отлично известно, Сереженька, в январе исполнился тридцать один… — она снова начала накаляться. — Ничего удивительного, человек устал, добирался несколько суток, с пересадками, не выспался… За тридцать… Надо же! И прошу тебя — не шуми в доме! Я уложила его в нашей спальне, брату необходимо как следует отдохнуть… Что Марта? Ты отвез ее к бабушке?

— Да. До вечера…

— Накормили?

— А как ты думаешь?

— Послушай, — жена внимательно посмотрела на него. — Нужно все сразу расставить по местам. Дай сигарету и садись!.. Валентин не объяснил мне, почему уехал оттуда. Мы с ним вообще этого не касались, и я ничего не знаю, кроме того, что ему больше негде жить. Эта квартира, в которой ты даже не прописан, в равных долях принадлежит мне и Валентину. Савелий, наш старший, выписался давным-давно, еще когда уезжал к месту службы на Дальний Восток. Потом, после смерти отца, как тебе известно, он забрал к себе младшего брата. Я заканчивала в то время медучилище, жила на медные деньги… Мне и в голову не приходило заниматься разделом жилплощади и имущества, поэтому Валентин будет проживать здесь на законных основаниях.

— А разве все это время он оплачивал коммунальные услуги? — нелепо возразил Федоров, перебив жену, что, конечно же, было серьезной ошибкой. Но его уже несло: — Или я что-то неправильно понял? Мне-то приходилось это делать из собственной зарплаты, хоть я тут, как ты выражаешься, «даже не прописан»…

Однако Александра сдержалась, лишь презрительно скривила крупный, резко очерченный рот и выставила подбородок.

— Я не буду отвечать на дурацкие вопросы. Валентин Смагин вернулся и будет с нами жить. Точка. Моим мнением никто не интересовался, навязывая мне ребенка. У тебя есть замечательная игрушка, а у меня любимый брат. Я его вырастила, заменила ему мать и никому не позволю его обидеть или унизить. Никогда. Считай, что мы прямо сейчас подписали мировое соглашение. Пункт первый: в этом доме, кроме нас с тобой, будут постоянно проживать два человека — Марта и ее… ну, скажем, дядя… Пункт второй: ты будешь относиться к нему с тем уважением, которого он заслуживает. И будь добр, позвони своим и скажи, что ты вечером приедешь и привезешь все необходимое для девочки: питание, одежду, деньги. Пусть она недельку побудет у них, пока брат устроится и обживется. Мы отдадим ему свою бывшую спальню, а сами переберемся к дочери…

Это означало, что жена будет жить с ним в средней из трех комнат. Там со дня появления Марты стояли ее кроватка и раскладной диван, на котором спал Сергей, чтобы вставать к девочке по ночам. В тех случаях, когда у них оставались на ночь его мать или няня, Федоров спал с женой, что было само по себе нечастым явлением.

— Вот что, — уже мягче, почти ласково проговорила Александра. — Сделаем так. Ты перекуси и поезжай. Без всяких звонков…

— Меня покормили.

— Ну кто бы сомневался. Тогда ступай… Объясни все Вере Андреевне. Можешь даже остаться у своих на ночь. А завтра после работы возвращайся прямо домой, — и тогда обсудим все остальное…

В тот момент он ничего не чувствовал, кроме полного недоумения. Но его родители, когда Сергей стал выкладывать домашние новости, восприняли известие сравнительно спокойно.

Да и как иначе могли отнестись к этому двое пожилых людей, по сей день влюбленных друг в друга и считавших брак своего позднего сына не слишком большой удачей? Что они могли ему посоветовать? Мать и отец были сверстниками, закончили один и тот же класс, оба поступили в педагогический институт, на втором курсе поженились и всю жизнь проработали в одной и той же школе. Такое бывает.

Отец — математик, сухопарый и немногоречивый правдолюбец, еще продолжал директорствовать, а мать без колебаний ушла на пенсию, едва ей исполнилось пятьдесят пять, чтобы заняться домом и наконец-то передохнуть. Сердце у нее было никудышное, и педагогическая работа была тому не последней причиной. Всю себя Вера Андреевна посвятила мужу, а потом и негаданно появившейся внучке, в которой старики души не чаяли.

У них была двухкомнатная квартирка в блочной многоэтажке, крохотная дачка в пригороде, полуживые «жигули», ученики, все еще их не забывавшие, и сын, который жил совсем рядом, в двух кварталах. Кроме того — знакомый кардиолог. Небольшой излишек от директорской зарплаты ежемесячно переводился в твердую валюту и хранился в первом томе избранных произведений Антона Чехова тысяча девятьсот семьдесят девятого года издания. На случай последней болезни или катастрофы.

Сергей не вернулся домой ни следующим вечером, ни через день, — пока не позвонила жена. Она была лаконична и произнесла всего одну фразу: «Возвращайся, мы с Валентином все сделали…»