Тау

Я прошла и села на стул, который не был заляпан землей или грязью. Тамареск сел напротив.

— Скоро они появятся. Я накопал земли с огорода госпожи Кабручек, матушки Гая, и смешал с землей владений Уша, чтобы выявить способность последней к излучению энергии. Ее я назвал — Энергия Проклятья Ара (ЭПА). Излучение было, но не сильное. ЭПА заставила червей расти примерно на треть от их исходного размера. Сколько я не добавлял земли еще, черви больше не росли. Но сама структура земли стала изменяться. Теперь земля, которая соприкоснулась с ЭПА, стала изменяться по ночам, когда темно. За ночь ЭПА накапливается, под лучами солнечного света она выбрасывается в атмосферу и изменяет все живое, черви хорошо растут, но всем остальным я бы не рекомендовал сюда входить, пока идет высвобождение ЭПА.

Ноги моей коснулось что-то влажное, я заорала, что есть м'oчи. Не переношу, когда ко мне прикасается что-то мягкое, холодное и мокрое. Тамареск метнулся и схватил моего обидчика. Им оказался простой кольчатый червь, похожий внешне на дождевого, но поражали размеры твари: толщине его завидовали анаконды, а длина была чуть меньше чем у порядочного питона.

— И сколько их тут таких? — дрожащим голосом спросила я, представив, сколько тут может быть таких тварей и чем это может кончиться.

— Он один. Как только они начали интенсивно расти, то я понял, что комнаты им скоро не хватит. Часть я поместил в банку и отправил к мадам Кабручек на историческую родину, а часть просто отпустил. Мадам Кабручек пишет, что черви стали изменяться в обратную сторону, ЭПА на них больше не воздействует, поэтому они уменьшаются. Когда я найду ответ, почему этого не происходит с тварями с владений Уша, тогда мои поиски буду окончательно завершены. Я хотел оставить себе двух червей, но потом оказалось, что они каким-то образом размножились. Мать с детьми я выпустил, а отца оставил себе.

— Может, он скучает по семье? — сказала я, поглаживая черв кончиками пальцев. Мне показалось, что он заурчал.

— Не знаю, сначала он, кажется, был даже рад, что его освободили от отцовства. У них очень сложная социальная система.

— У червей? Бред какой! А, кстати, почему ты говоришь о нем во множественном числе?

— Привык. Да и можно ли о такой зверушке говорить в единственном?

Я задумалась: логика была своеобразная, но, как мне показалось, верная. Хотя чего не примерещится около трех часов ночи после череды пугающих событий.

Тамареск спустил червя с рук.

— А что он кушает?

— Трудно сказать. Он просто пропускал землю через себя, пока ползал и получал оттуда полезные вещества, потом… потом, когда он стал достаточно большим, у него появилось что-то вроде сознания. Он понимает меня, знает мой голос, слушается редко, но слушается. Я бросаю ему в землю то, что ем сам, на утро это пропадает. Он даже выпрашивать научился.

Из угла послышалось шуршание. Червь, кажется, был недоволен.

— Молчи, жертва эксперимента, — усмехнулся Тамареск, — недавно начал общаться со мной при помощи шуршания: нашел где-то лист бумаги и шуршит им. Выражает свои эмоции. Я не понимаю как, но точно передать их ему удается. Так и живем.

Мы помолчали.

— А вы с ним так и спали? Пока я занимала вашу комнату?

— Да. Ардоги изначально должны спать на земле. Если шамана покидает сила, он спит на земле, и она к нему возвращается. От меня она не уйдет, это я точно знаю, раз такая профилактика. Он мне не мешает, шуршит себе и шуршит. Я ему тоже не мешаю.

— Все равно от меня неудобства, — смутилась я.

— Да будет тебе. Никаких неудобств. И потом, для моего дома это честь, — Тамареск сказал все это глядя в пол, низко опустив голову.

— Когда мы вернемся из путешествия, я сниму квартиру неподалеку. Сотворю себе денег и сниму, — сказала я, — нехорошо заставлять человека спать на земле с червем в одной комнате, — я встала со своего места.

Тамареск тоже встал, резко подался вперед и обнял меня.

— А можно я никуда тебя не отпущу? Просто не отпущу и все.

Он обнимал меня не сильно, но мне и уходить никуда не хотелось. Я не знаю, чего уж ляпнула про квартиру.

— Я подумаю, — сказала я, пытаясь высвободиться.

Тамареск не выпускал меня достаточно долго. Я не пыталась больше лишить себя его общества и приобняла его в ответ. Полное спокойствие и уют, я даже стала засыпать, так убаюкивающие действовали его объятья. После он разомкнул их, взял мою руку, легко и щекотно водил пальцами по моей ладошке.

— Это ты что такое делаешь? — спросила я, чувствуя, как таю, подобно маслу на разогретой сковороде.

— Уговариваю тебя остаться, — тихо ответил Тамареск.

Глава 4. Путешествие начинается

Утро наступило неожиданно, как всегда бывает в детстве. Смотришь ты как-нибудь сладкий сон, никого не трогаешь, спать бы тебе еще и спать… Но тут приходит мама, бесцеремонно включает свет на полную и начинает ворчать, что дескать всю школу проспишь, и так пять минут назад встать должна была. Вот так и сейчас: рассвет подкрался незаметно, и включил солнечный прожектор над нашими с Тамареском головами…

Не спросив, а хотим ли мы этого?