Татуированная кожа

Рядовой Вольф исчез. Над старшим сержантом вершил расправу свирепый, беспощадный, готовый на все зверь, которому ничего не стоит кулаком загнать патрон сквозь лобную кость прямо в мозг. И в их отношениях враз перестали играть роль продолжительность службы, лычки на погонах и должности в штатном расписании, дисциплинарный устав, командование, особый отдел и трибуналы всех уровней – значение имело только одно: кто кого может задушить, разорвать на куски, убить, уничтожить, превратить в безжизненную груду мяса и костей... Чувак в этом противостоянии явно проигрывал.

– Не надо... Нет... Нет!

– Я тебя, сука, на куски порву, а каждый кусок разжую и съем без соли, ты меня понял?!

Еще один удар прогнул ребра под сердцем и сбил дыхание.

– Понял... Не надо... Я вше понял...

– Тогда извиняйся, падла парашная, за то, что про учительницу сказал!

Подрагивающая верхняя губа обнажила намертво стиснутые крепкие зубы с выступающими острыми клыками. Это напоминало хищный волчий оскал.

– Извиняюсь... Извиняюсь... Случайно вырвалось... Набухшая бровь прорвалась каплей, второй – струйка крови побежала по щеке к подбородку. Заместитель командира взвода старший сержант Чувак заплакал – сначала тонко и тихо, потом все громче и, наконец, зарыдал навзрыд.

– Ну ладно...

Волчий оскал исчез, зверь снова превратился в человека, но тот тоже не был расположен к сантиментам.

– Ладно, живи! Но пасть на замке! Скажешь: упал с лестницы. Через неделю башка пройдет, зато от прыжков освободят, значит, от инспекторской откантуешься. Только если откроешь рот – тебе хана!

Вольф выпрямился и вышел из здания. Плачущий Чувак остался в полумраке один.

* * *

Завернув на спортивную площадку, он подошел к изготовленным из труб брусьям, незаметно осмотрелся, засунул патроны в чернеющее отверстие, а его заткнул комком земли. Размявшись для вида, направился в роту. На полпути встретился возбужденный Лисенков.

– Слышь, Волк, где ты был столько времени? В бане такая махаловка была – Серж со Шмелем подрался!

– И кто кого? – не выказал удивления Вольф.

– Вначале думали – Сержу конец, а он как стал ногами молотить, чуть не забил Шмеля! Ноги у него как руки – до головы достать раз плюнуть! Я такого в жизни не видел...

У казармы кучковались хмурые и злые «старики». Шмель был среди них. Даже на расстоянии бросалась в глаза асимметрия обычно жизнерадостно-плутоватой физиономии. При виде Волка все настороженно замолчали.

Сержа Вольф отыскал в курилке. Он сидел мрачный, привалившись к грибку и выставив под слабеющие солнечные лучи босые ноги. Обычно под вечер здесь собиралось много бойцов, но сейчас вокруг никого не было, словно Серж страдал проказой. Все понимали, что «старики» не оставят инцидент без последствий, и предпочитали держаться подальше.

Вольф сел рядом и тоже снял сапоги.

– Я не хотел, он сам буром попер, – равнодушным тоном сказал Серегин. – Вспомнил, что я стариковскую присягу не принял, обзывался по-всякому... И хер с ним. Что будет, то и будет!

– А я Чувака отмудохал до потери пульса. В нокаут послал, три зуба выбил...

– Да ты что?! Ну блин! – Серж засмеялся. – Как сговорились! А за что?

– Тоже напросился. А чего не рассказывал, что карате знаешь?

– А зачем?

Взгляд Сержа остановился на аккуратной повязке, перехватившей щиколотку Вольфа.

– В санчасть ходил?

–Н-нет... Сам...

– А почему на обеде не был? Сам и пожрать приготовил?

Вольф раздраженно хмыкнул:

– Что ты всякой херней башку забиваешь? Надо думать, как выкрутиться. «Старики» нас заглушить захотят.

– Сто процентов, – Серж сплюнул.

– У меня три патрона есть. Если до крайности дойдет... Волк посмотрел на товарища. У того чуть приподнялся уголок рта, придавая лицу зловещий вид.

– Ну, если до крайности, то у караульной смены тридцать автоматов с боекомплектом... Бери сколько надо!

Волк посмотрел внимательней: не шутит ли.

Но Серж не шутил.

Вечером, как обычно, они занимались английским. Софья Васильевна была милой и доброжелательной, как обычно, только губы у нее едва заметно припухли. Жадно рассматривающий ее Вольф обнаружил, что видит сквозь ткань чуть отвисшую грудь, мягкий живот с глубоким пупком, развитые бедра, густые волосы на лобке, тяжелые ляжки, выпуклые ягодицы... Как будто учительница стояла голой. Он даже тревожно оглянулся по сторонам – не видят ли этого остальные...

Ночью они с Сержем спали по очереди, страхуясь от возможного нападения. Лежа с открытыми глазами, Вольф без конца просматривал цветную ленту: усыпанный разбросанными купюрами ковер, распахнутый халатик и обнаженное тело Софьи Васильевны...

В последующие три дня он видел ее такой каждый день. Жена замкомбрига попросила Деревянко, чтобы рядовой Вольф, начавший ремонт в ее квартире, довел его до конца. Поэтому после боевой учебы он, прихватив кисти и краски, с видом старательного мастерового спешил на квартиру командира.