Татарский удар

И одной ракеты, подвешенной против всех правил к загруженному бомбами самолету, при нормальном раскладе вполне хватало, чтобы выполнить стартовую задачу: подавить локационную и тут же — телекоммуникационную функции Савватеевки: чтобы оживленность неба над Казанью осталась не только безнаказанной, но и безвестной для миротворцев. Немедленный удар возмездия «двадцать второму» вроде не грозил. Зенитный полк ПВО ушел из Савватеевки вместе с большинством прежних хозяев, но что с собой для защиты от воздушной угрозы привезли на марийскую землю американские друзья, доподлинно известно не было. Возможно, что и ничего, потому что формально такой угрозы просто не существовало…

Это потом выяснилось, что штатные точки противовоздушной обороны полковник Коули распорядился свернуть, когда из Басры прибыл дивизион мобильных ракетно-зенитных комплексов. Но Коули был отстранен от командования прежде, чем узнал, что весь зенитный боезапас так и остался в Басре — его отложили, чтобы освободить борта для модульного ресторана, пластиковых кресел и десятка биотуалетов, затребованных миротворцами, едва успевшими познакомиться с нечеловеческими условиями жизни в марийском лесу. А полковник Хопман, преемник Коули, оказался асом-бомбардировщиком, не имеющим практически никакого административно-хозяйственного опыта и никогда не вдававшегося в интимные подробности жизни аэропортов, на которых он провел всю сознательную жизнь. В итоге, комплексы так и не дождались ракет, а потому остались стоять неактивированными и даже нераспакованными в дальних ангарах, где их сгрузил транспортник.

В любом случае, экипажу Зайнуллина требовалось ошеломить базу быстро и абсолютно в полном смысле слова — то есть шарахнуть по шлему, чтобы в голове не осталось ничего, кроме мелких звездочек, переходящих в пустоту. Расчистив таким образом поляну для решения задачи-максимум: тотальной вычистки аэродрома. Чтобы никто не успел подняться в воздух или просто достучаться до Вашингтона. Ни сейчас, ни в обозримом будущем. По большому счету, чтобы никто и никогда.

Ни Зайнуллин, ни кто-либо из его коллег не пожалел, что КАПО пока не удалось довести до «серии» Ту-22М5 — глубоко модернизированный вариант «эм-третьего», способный нести от четырех до восьми ракет повышенной дальности с головкой самонаведения класса Х-32 или Х-СД. Тогда экипажу вообще не понадобилось бы куда-нибудь лететь: достаточно подняться над заводским аэропортом на необходимую высоту, выпустить ракеты и тут же благополучно сесть — 400 км, отделяющие Казань от Козьмодемьянското района Марий Эл, где находилась Савватеевка, ракеты дальностью 5 тыс. км покрыли бы за пять минут — играючи и безошибочно. Но серьезные ракеты, собранные тайно, поштучно и дорогой ценой, следовало приберечь для других целей.

Кроме того, использование самолетов и крылатых ракет последнего поколения для уничтожения малосущественного аэропорта, по случайности выбранного в качестве «точки подскока» реальным противником, — явный перебор, превращающий честную войну в американскую компьютерную операцию под каким-нибудь напыщенным названием вроде «Чрезмерная мощь». Зайнуллин считал, что трусливое закидывание противника дорогостоящими кирпичами через забор поставило бы Татарстан на одну доску с США, только так, через платок, и умеющими воевать. «Ебаться будем без трусов, как большие», — сказал штурман Сережа Максимов неделю назад, познакомившись с планами Магдиева. И Зайнуллин был с таким подходом согласен.

По правде говоря, использование и немолодого Ту-22МЗ против мишени в соседней республике напоминало забивание гвоздя микроскопом, притом в пенопласт и правой рукой из-под левого колена. Не говоря уж о том, что «двадцать второй» в принципе не использовался как одиночный самолет, поскольку предназначен только для действий в группе и только под прикрытием истребителей. Изучив полетный план, Наиль взвыл — «двадцать второму» предстояло изображать пьяную моль, заходя на цель после неоднократной смены высоты и курса, причем большую часть подлетного времени летчики барабанили пальцами по коленкам, отдав управление автопилоту, подчиняющемуся мудреной программе. Ее, а также еще несколько спецпрограмм по заказу полторы недели день и ночь писали три лаборатории Казанского НИИ математики и вычислительной техники им. Лобачевского. Но другого выхода не было — нокаут мог пройти только по полностью расслабленному сопернику.

Нокаут удался, это экипаж «двадцать второго» понял, едва вернув бортовую РЛС в активный режим. Вместо четкого и насыщенного рисунка Савватеевки, который и Наиль, и штурман Дима Шелагуров за последние недели, а особенно дни зазубрили наизусть, появились неравномерно излучающие ошметки. Теоретически вероятность обнаружения и перехвата Х-15 оценивалась в семьдесят пять процентов. На практике получились все сто.