Тать

Пропахший дымом, теплый воздух с трудом пробивался через холодный, скользил по лицу мальчика и, словно зацепившись за веснушки, замирал на нем, согревая. Еще не совсем проснувшись, мальчик услышал, как загремел ухват, ставя в печь чугун, как хлопнула дверь, послышались шаги, неторопливые, тяжелые. Что-то шмякнулось о земляной пол, зашуршало.

– Гляжу, с уловом! – раздался голос матери.

– Еще с каким! – радостно произнес дед и, перейдя на громкий шепот, добавил: – Бог милостив к нам – смотри!

– Ой! – радостно вскрикнула-всхлипнула мать. – Откуда столько?! Неужели опять в сети попало?!

– Ну! – подтвердил дед. – Представляешь, выбираю сеть, чувствую, тяжелое что-то. Ну, думаю, сом или осетр пуда на три. Потом думаю, а почему не бьется? И сплюнул огорченно: опять бревно-топляк попалось! Тяну себе и вдруг вижу – рука, и перстень на ней, на указательном, и как будто грозится! Я чуть сеть не выронил, решил, водяной отваживает, в его владения залез. Перекрестился, молитву прочитал – не исчезает. Ну, тогда наклонился пониже, пригляделся – э-э, человек, утопленник! Втащил его в лодку, освободил от сети – точно человек. Купец, наверное, одет знатно и мошна тугая. Стянул я с него кафтан и сапоги, отвез в затон, к камышам. Там еще парус плавал, видать, с его ладьи, перевернулась, наверное… Да, такие вот дела…

– Ой, какой кафтан богатый, темно-синий, мне всегда этот цвет нравился! – сказала мать. – Может, припрячем? Сыночек подрастет, носить будет.

– Нельзя: – мало ли что?! Завтра на ярмарку поедем, продадим его. Скажу, что на берегу нашел. За него много должны дать. Из мошны добавим и коня купим. Гнедко уже совсем старый, не справляется. И хлеба прикупим, чтоб до нового урожая хватило…

– Поросеночка, – подсказала мать.

– Можно и поросенка. А заодно тебе и внуку из одежды что-нибудь справим. Не старая ведь, может, какому вдовцу или бобылю приглянешься.

– Христос с тобой! – одновременно и обиженно, и радостно возразила мать.

– А чего?! Вот коня купим, хозяйство сразу подправится – и хозяин ему найдется. Без мужика вам трудно будет. Я старый уже, долго не протяну…

– Ну, папаня, вам еще жить и жить!

– Все в руках божьих.

– А где… а как с утопленником?

– Пусть в камышах лежит. Пастух будет коров поить, увидит, вытащит. А то как той весной получится: почти все старосте и попу достанется.

– И нам на хлеб и на телочку хватило.

– Всего-то! А тот утопленник побогаче этого был.

Дед вышел во двор, а мать опять загремела ухватом, разговаривая сама с собой:

– Господь не забывает нас: прошлый год выручил и этот…

Мальчик улыбнулся, перевернулся на другой бок, плотнее сжал веки. Вскоре голос матери стал затихать, а потом и вовсе пропал.