ТАСС уполномочен… промолчать

По совершенно неясной причине, как бы чего-то опасаясь, Володя лег спать в своей старой коротенькой детской кроватке, хотя у него уже была взрослая, железная, с панцирной сеткой.

На нее-то и упал потолок, а Володю полузавалило саманными кирпичами. Но он, будучи богатырем с самого детства, освободился от них, подполз к пазухе около полуобвалившейся стены, нашел дырку, расширил ее, выбрался во двор и стал звать на помощь. Но сразу понял – действовать нужно самому. Из-под развалин доносились голоса брата и бабушки, тяжко стонала мама. Вначале он подлез под кровлю и в кромешной темноте сумел освободить ногу брата. Уже действуя вдвоем, они добрались до бабушки и вытащили ее. Нашли спички, стали делать факелы из книжных страниц. Уже втроем пытались добраться до мамы и младшенького, но это было выше их сил. Беспрерывно звали на помощь, но все, кто уцелел, занимались своими, и все же ребятам повезло. Подъехала машина с солдатами. Завал на улице мешал им проехать, и солдаты стали его разбирать. Их командир внял отчаянным мольбам мальчика и послал четверых помочь поднять кровлю. Мама была уже без сознания, а вот малютка Алик никаких признаков жизни не подавал. Кто-то сказал, что он мертвый. Володя, который души в нем не чаял, в полном отчаянии схватил его, выковырял изо рта землю, стал дуть ему в нос, повернул лицом вниз, тряс его и бил по заднице, и… Алик ка-а-к заорет. Заплакал и Володя.

Мать вскоре очнулась, но была в тяжелом состоянии. Братья развили бурную деятельность, нашли врача, и по его совету ее положили на доски, накрытые фанерой. Врач сказал, что без больницы она скоро умрет. Здешняя же больница лежала в руинах.

Авторитет Ляхова в Ашхабаде был очень высок, и поэтому Мария не умерла. Ее отправили в Ташкент одной из первых на военном «Дугласе». Остальные члены семьи остались в городе заниматься спасательными работами. Дети, как могли, помогали взрослым.

Спасательные и восстановительные работы по приказу Сталина возглавил командующий Туркестанским военным округом генерал армии, Герой Советского Союза Иван Ефимович Петров. Через двое суток после землетрясения генерал пережил личную трагедию. 7 октября от пули мерзавца-мародера погиб его сын – боевой подполковник-фронтовик Юрий Петров. Ему было всего 24 года. Борьба с мародерами, бандитами и вдруг ожившими басмачами, убивавшими офицеров, отнимала много сил у командования.

Из-за теплой погоды десятки тысяч трупов под развалинами стали разлагаться. Тяжелейший смрад сковывал волю людей, и работа шла медленнее, чем хотелось бы. Сергей Тихонович придумал привязывать под нос марлевые мешочки с ванильным порошком, Это помогало, но откапывать каждый день сотнями смердящие трупы – все равно занятие не для слабонервных. Работали день и ночь, как на войне, в условиях нехватки одежды, палаток, медикаментов, продовольствия. К новому году худо-бедно жизнь удалось нормализовать, но город почти обезлюдел. Уехали в Ташкент и все Ляховы.

Заново отстраивать Ашхабад, что в переводе с персидского означает «город любви», начали по спешно составленному плану уже в 1949 году…

«Секретное» землетрясение

Рассказывает Виктор Чумаков:

– Таджикистан. Памир. Конец сентября 1960 года. Мы с водителем Искандером на «уазике» едем из Гарма в Джиргиталь. Справа за шумной и мутной рекой Сурхоб бело-голубые пики хребта Петра Великого, слева предгорье Зеравшанского хребта. Миновав мост через Сурхоб, Искандер останавливает машину, глушит мотор, выходит из автомобиля и, подложив под заднее колесо камень, молча, по малозаметной тропинке идет на север к темному зеву ущелья, из которого вытекает бурная речка Ясман.

Вечереет, солнце стоит невысоко на западе, и ущелье оказывается в какой-то зловещей тени. Рассмотреть, что внутри него, трудновато. Видно только нагромождение камней – и ни малейших признаков растительности. Искандер уходит метров на сто, останавливается, опускает голову и поднимает обе руки на уровень висков ладонями к лицу. Это начало молитвы. Я возвращаюсь к машине, мне остается только любоваться сверкающей панорамой хребта Петра Великого.

Впрочем, водитель не заставляет себя долго ждать, заводит мотор, но прежде чем тронуться с места, бросает под язык горстку наса – смеси табака, конопли, извести, пепла. Я жду, пока легальный наркотик его «зацепит», и спрашиваю:

– Почему ты там останавливался?

– Я жил там давно.

– А что там сейчас?

– Нет ничего. Все умерли тогда давно.

– Что случилось-то?

– Горы сошлись. Был город Хаит, были кишлаки. Сейчас все люди далеко под землей. Мои папа, мама, братья, сестры, дедушка, бабушка, все родные там под землей. Никого у меня нет.

– А ты как жив остался?

– Я в армии был. Год прошел, дали домой сходить. В Гарм приехал, а дальше, говорят, нельзя. Было землетрясение, и горы сошлись. В Гарме тоже было много плохих домов. Все боятся и спят в палатках. На дороге шлагбаум. Никого не пускают ни в Хаит, ни в Джиргиталь.

– Ну и что ты сделал?