Тарзан в Пеллюсидаре

Когда Джейсон повалился наземь под тяжестью тела гиенодона, он инстинктивно выставил вперед согнутую в локте руку, чтобы не дать этим ужасным клыкам вонзиться ему в горло. К его удивлению, челюсти хищника так и не сомкнулись. Когда же он сбросил с себя мертвое тело и поднялся на ноги, ему стала понятна причина — над трупом джалока стояла девушка и силилась вытащить из него свое глубоко вонзившееся копье. Джейсон не мог знать, что именно послужило причиной смерти животного, — копье девушки или его последний выстрел, но это не помешало ему бросить взгляд восхищения и благодарности на эту великолепную дикарку, замершую рядом с ним в небрежно-спокойной позе, с вытащенным, наконец, копьем в руках.

Четвероногие противники были повержены, но Джейсон понимал, что его основные проблемы еще очень далеки от решения. Как только он поднялся на ноги, девушка схватила его за руку и указала в сторону фелиан.

— Они уже близко! — воскликнула она с отчаянием в голосе. — Они убьют тебя и заберут меня. Ты не должен позволить им забрать меня!

Джейсон, естественно, ни черта не понял, но по тону и выражению лица девушки пришел к выводу, что этих четверых она боится куда сильнее, чем гиенодонов. Как только он повернулся к ним и увидел вблизи их лица и фигуры, поведение девушки перестало его удивлять — фелиане на вид казались не менее свирепыми, чем любой другой обитатель этого мира. Впрочем, их свирепость и первобытная жестокость, написанная на их лицах, казалась отчасти карикатурной и не шла ни в какое сравнение с природной свирепостью диких зверей — факт давно известный и всегда отмечаемый при сравнении человека с так называемыми существами низшего порядка.

Гридли навел свой револьвер на ближайшего фелианина.

— Валите отсюда, ребята, — угрожающе произнес он. — Ваши рожи пугают эту молодую леди.

— Я — Глуф! — отозвался фелианин. — Я тебя убью!

— Если бы я понимал твой язык, то, возможно, согласился бы с тобой, — вежливо ответил Джейсон. — Но эти пышные бакенбарды и низкий лоб заставляют меня в этом сильно сомневаться.

Он не хотел убивать человека, но и не собирался подпускать его вплотную. У девушки, впрочем, подобных колебаний не наблюдалось. Она что-то оживленно говорила, очевидно, пытаясь заставить его что-то предпринять, а когда убедилась, что он ее не понимает, красноречивым жестом коснулась рукой его револьвера и указала ей в сторону фелиан. Теперь их разделяло не больше пятнадцати шагов. Глуф шел первым, а остальные начали обходить Гридли и девушку с двух сторон. Американец понял, что настала пора действовать, и выстрелил поверх голов. Звук выстрела заставил всех четверых замереть на месте, но как только они убедились, что никто не пострадал, наступление возобновилось. Выкрикивая угрозы и оскорбления, Глуф бросился к девушке, и Гридли с сожалением понял, что теперь ему придется стрелять на поражение. Он нажал на курок, и Глуф, занесший над головой дубинку, вдруг изменился в лице, разжал пальцы, развернулся и повалился на землю лицом вниз. Не теряя времени, Джейсон выстрелил второй раз по набегавшим фелианам, прекрасно понимая, что на таком близком расстоянии их дубинки почти так же эффективны, как и его кольт. Еще один фелианин свалился замертво, а оставшиеся в живых повернулись и бросились наутек.

— Да-а, — задумчиво протянул Джейсон, обводя взглядом тела четырех гиенодонов и двоих людей, — веселенькое местечко этот Пеллюсидар. Одно мне непонятно: как это люди ухитряются дожить здесь до такого возраста, когда начинают это понимать?

Джана с нескрываемым восхищением смотрела на стоящего рядом с ней незнакомца. Все в нем было странным, удивительным и возбуждало в ней сильнейшее любопытство. Он ни в чем не походил на знакомых ей мужчин. Ни одеждой, ни снаряжением — ничем он не напоминал воинов ее племени. В особый восторг ее приводило удивительное оружие, изрыгающее гром и огонь, но самым удивительным, хотя она сама не отдавала себе в этом отчета, был тот факт, что она впервые в жизни не испытывала никакого страха перед мужчиной другого племени. С детства она была воспитана в убеждении, что всех других мужчин следует бояться и избегать, как чумы. Может быть, на нее так подействовала славная открытая улыбка незнакомца? Или это было ласковое и дружелюбное выражение его симпатичных глаз? Как бы то ни было, Джана из Зорама по прозвищу Красный Цветок впервые в жизни почувствовала доверие и симпатию к незнакомому мужчине и поэтому даже не попыталась убежать от Джейсона Гридли. А тот, в свою очередь, оказался не в состоянии оценить всю важность и необычность случившегося. Сейчас его больше всего беспокоило то обстоятельство, что он безнадежно заблудился в незнакомой стране, и это, само по себе, было достаточно печально. Поэтому предстоящая перспектива заботиться о безопасности еще и встреченной дикарки, которая не понимала ни слова по-английски и которую он тоже не понимал, не вызывала у него особых восторгов.

Глава VIII Джана и Джейсон