Тарзан Непобедимый

Зверев сидел за походным столиком, отдавая приказания и одновременно с помощью Зоры и Рагханата Джафара выдавая боеприпасы веренице проходящих мимо них вооруженных людей. Мигель Ромеро и двое других белых следили за распределением груза между носильщиками. Свирепый чернокожий Китембо неустанно сновал среди своих людей, подгоняя припозднившихся с завтрака и сбивая получивших боеприпасы в отряды. И только шейх Абу Батн праздно сидел в компании своих обожженных солнцем воинов. Они, пребывающие всегда в полной боевой готовности, с презрением наблюдали за беспорядочной суетой своих спутников.

– Сколько человек ты выделишь для охраны лагеря? – спросила Зора.

– За главных останетесь вы с товарищем Джафаром, – ответил Зверев. – Твои ребята и десять аскари будут охранять лагерь.

– Вполне достаточно, – сказала девушка. – Мы вне опасности.

– Да, – согласился Зверев, – но только пока. Пока здесь не появится Тарзан. Я все сто раз перепроверил прежде, чем выбрал это место для базового лагеря. У меня есть сведения, что он здесь давно не появлялся, – пустился на дирижабле в какую-то дурацкую экспедицию да и сгинул. Я почти уверен, что он погиб.

Как только последний из чернокожих получил свой боекомплект, Китембо собрал соплеменников в некотором отдалении от остальных участников экспедиции и завел с ними негромкий разговор. Они были из племени базембо, и Китембо, их вождь, говорил с ними на родном наречии.

Китембо ненавидел всех белых. Англичане оккупировали землю, с незапамятных времен бывшую домом для его народа; а поскольку Китембо наследовал титул вождя, но не хотел мириться с господством захватчиков, те сместили его, посадив на трон послушную марионетку.

Для вождя Китембо, дикого, жестокого и коварного, все белые были исчадием ада, но в сотрудничестве со Зверевым он увидел возможность отомстить британцам; поэтому-то он собрал вокруг себя множество соплеменников, примкнувших к экспедиции, которая, по заверению Зверева, должна была навсегда освободить землю от оккупантов и наделить Китембо еще большей властью, нежели та, которой обладали вожди базембо.

И все же Китембо было не легко поддерживать интерес своих людей к данному предприятию. Англичане основательно подорвали его власть и влияние, и теперь воины, некогда раболепствовавшие перед ним, осмеливались в открытую сомневаться в его полномочиях. Люди не роптали, пока все шло своим чередом: короткие переходы, мирные тихие стоянки и обильная пища в обществе чернокожих с западного побережья и членов других племен, бывших менее воинственными, чем базембо, и выполнявших роль носильщиков и слуг; но теперь, когда впереди замаячила реальная опасность, кое-кто решил поинтересоваться, какую выгоду сулит это им, не желая, очевидно, рисковать своей шкурой для удовлетворения амбиций или антипатий как белого Зверева, так и черного Китембо.

И теперь Китембо, стремясь сгладить недовольство, повел разговор со своими воинами, суля им, с одной стороны, наживу, а с другой, – жестокую кару, предлагая тем самым выбирать между послушанием и мятежом.

Кое-какие из посулов, которыми он прельщал их воображение, весьма смутили бы Зверева и остальных белых участников экспедиции, понимай они диалект базембо; но наиболее весомым аргументом в пользу подчинения приказам Китембо являлся, видимо, неподдельный страх, все еще испытываемый большинством его соплеменников перед своим безжалостным вождем.

Среди других чернокожих участников экспедиции были изгои из нескольких племен и значительное число носильщиков, нанятых в обычном порядке для сопровождения того, что официально именовалось научной экспедицией.

Абу Батн и его воины на какое-то время решили поддерживать Зверева по двум причинам: во-первых, из-за жажды наживы, во-вторых, из-за ненависти ко всем белым в лице англичан, утвердивших свое господство в Египте и даже в отдаленных пустынях, которые они считали своими исконными землями.

Представители других рас, сопровождавших Зверева, вдохновлялись, как считалось, благородными гуманистическими побуждениями, хотя, если не кривить душой, их лидер чаще говорил им о приобретении богатств и власти, нежели об идеалах братства и счастье пролетариата.

Таким образом, в это прекрасное утро на поиск сокровищ загадочного Опара выступила разношерстная, но, тем не менее, грозная экспедиция.

Зора Дрынова проводила их взглядом, не спуская прекрасных загадочных глаз с фигуры Питера Зверева, пока тот не скрылся из виду в темном лесу.

Была ли то дева, глядевшая с тревогой вослед своему любимому, уходящему на опасное дело, или же…

– Он может и не вернуться, – раздался над ее ухом масляный голос.

Девушка повернула голову, встретив прищуренный взгляд Рагханата Джафара.

– Он вернется, товарищ, – возразила она. – Питер Зверев всегда возвращается ко мне.

– Вы чересчур в нем уверены, – произнес индус, блестя плотоядным взором.

– Я знаю, что говорю, – ответила девушка, направившись к своей палатке.

– Погодите, – сказал Джафар.

Она остановилась и повернулась к нему.

– Что вам угодно?