Тарзан и люди-леопарды

Ни он, ни она не подозревали, что чуть поодаль сквозь листву за ними пристально следит пара жестоких, налитых кровью глаз, близко посаженных под нависающим лбом. Мужчина продолжал мастерить оружие, а девушка – внимательно рассматривать его лицо. Она все еще чувствовала силу его объятий и жар поцелуя. Какой он сильный! В какой-то миг ей показалось, что он может сломать ее, как былинку, и все же, несмотря на тот неистовый порыв, он был по природе ласковый и нежный.

Девушка гнала подобные мысли, внушая себе, что он вел себя по-хамски. Она разглядывала его одежду, которая давно перестала быть таковой и представляла собой рваные лохмотья, державшиеся исключительно благодаря заплатам да милости божьей. И этот тип посмел обнять ее! Это ничтожество дерзнуло поцеловать ее! От одного воспоминания девушка залилась краской. Вновь принялась она разглядывать его лицо, стараясь видеть только лохматую бороду, но глаза ее невольно обнаруживали красивые черты лица. Девушка даже рассердилась на себя и, сделав над собой усилие, отвела взгляд и тут же вскочила.

– О, Боже! – вскричала она. – Глядите! Мужчина от неожиданности вздрогнул и тоже вскочил на ноги.

– Бегите! – крикнул он девушке. – Ради всего святого, Кали, спасайся!

Но девушка не стронулась с места, сжимая в руке палку, что он вырезал для нее. Мужчина также замер, держа наготове свою дубину.

На них горой вперевалку надвигалась огромная обезьяна-самец, самая крупная из всех, каких когда-либо доводилось видеть Старику.

Метнув взгляд вбок, он ужаснулся, увидев, что девушка осталась на месте.

– Кали, умоляю тебя, беги! – взмолился он. – Я не смогу с ним справиться, но постараюсь задержать, а ты должна убежать, не то он тебя схватит. Ну как ты не понимаешь, Кали? Ему же нужна ты!

Однако девушка не шелохнулась. Страшный зверь неумолимо приближался.

– Кали! – в отчаянии выкрикнул Старик.

– Вы же не бежали, когда мне грозила опасность, – напомнила она.

Он хотел было ответить, но слова его застыли на устах, ибо в тот же миг на них набросилась обезьяна. Старик ударил ее дубинкой, девушка подскочила и нанесла удар палкой. Напрасные старания.

Животное перехватило дубину, вырвало ее из рук человека и отшвырнуло в сторону. Другой лапищей оно наотмашь ударило девушку с силой, способной свалить быка, но в последний момент мужчина ослабил удар, повиснув на косматой лапе.

Обезьяна подхватила Старика, словно тряпичную куклу, и направилась в джунгли.

Шатаясь, полуоглушенная Кали-бвана поднялась на ноги и обнаружила, что осталась одна. Человек с обезьяной исчезли. Девушка громко крикнула, но никто не ответил. Она решила, что, наверное, потеряла сознание, и не могла понять, сколько времени прошло с тех пор, как обезьяна унесла Старика. Ей хотелось пойти за ними, но она не знала, куда. Ее охватил порыв догнать их и отбить мужчину, ее мужчину. Эта мысль, проникнув в сознание, ничуть не возмутила ее чувств.

Разве не назвал он ее "моя Кали" – моя женщина? Какую перемену совершило с ней это происшествие! Только что она старалась возненавидеть этого человека, выискивая любую деталь, которая могла бы внушить к нему отвращение – неумытость, всклокоченная борода, жалкие лохмотья. Теперь же она отдала бы все на свете, лишь бы вернуть его, и вовсе не потому, что нуждалась в его защите. Это было ясно, как божий день. И когда она осознала всю глубину своих чувств, то нисколько не устыдилась. Да, она полюбила его, полюбила человека в лохмотьях, безымянного бродягу!

* * *

Тарзан из племени обезьян терпеливо ожидал решения своей участи, каким бы оно ни оказалось. Он не тратил впустую силы на то, чтобы развязать прочные путы, и не предавался никчемным переживаниям, а просто лежал в обществе Нкимы, сидевшего рядом. В этом мире всегда что-нибудь да не так, думал Нкима, давно пора к этому привыкнуть, вот только себя жалко, а сегодня особенно. Вряд ли обезьянка чувствовала себя несчастнее, если бы за ней погналась пантера Шита.

День клонился к вечеру, когда чуткие уши Тарзана уловили звуки приближающихся шагов. Он услышал их прежде, чем Нкима или кто-нибудь из великих обезьян, и тихонько зарычал, предупреждая остальных. Звери тотчас встревожились, детеныши и самки сгрудились возле ощетинившихся самцов. Все насторожились, затаив дыхание.

Обезьяны нюхали воздух, но ветер дул от них и нельзя было определить, кто идет. Самцы заволновались, готовясь к немедленной битве или к мгновенному бегству.

Из леса, ступая неслышно, несмотря на громадный вес, вышла огромная фигура.

Это был Га-Ят. Под мышкой он нес человека. Зу-То зарычал. Он видел Га-Ята, но не мог распознать его запаха, а всем известно, что зрение и слух могут подвести, лишь обоняние никогда не ошибается.

– Я Зу-То, – проворчала обезьяна, обнажая острые, крепкие клыки. – Берегись!

– Я – Га-Ят, – возвестил пришелец, направляясь к Тарзану.

Почуяв запах Га-Ята, обезьяны немного успокоились, но запах человека не понравился им, привел в беспокойство, и, рыча, они двинулись вперед.