Тарси

  В свое время им удалось убедить наблюдательный совет Фармкора в необходимости строительства целого комплекса фармацевтических фабрик в Горном Алтае, хотя это противоречило и законам логики и законам бизнеса, а также элементарной транспортной логистики. Потом началось привлечение гигантских денежных средств от глобальных корпораций, фондовых рынков и относительно мелких любителей поиграть своими и чужими деньгами.

   Они с Флеровым вели свою игру и смогли организовать на базе строящихся исследовательский центр и производство модуляторов. Помимо этого, они могли здесь в глухой тайге синтезировать самые сложные лекарства, могли производить их в промышленных масштабах, в том числе антибиотики и витамины. У них было полностью автономное обеспечение и вся необходимая техника. Можно конечно было не забираться в такую глушь, но только здесь мог расти женьшень нужного качества. От силы четверть процента женьшеня доставленного из Китая или с Дальнего востока подходило для производства модуляторов, а здесь целых двадцать три и семьдесят пять сотых процента шло в дело.

  Первую агроферму по выращиванию культуры они запустили чуть меньше года назад, но результаты были впечатляющими. Ожидания оправдались - только здесь можно было вести производство культуры в промышленных масштабах. Получаемый материал был высочайшего качества. Исследовательский центр бесконечно радовал новыми уникальными достижениями. Последний раз ему показывали обезьяну у которой стали снова отрастать ампутированные пальцы. Тойво работал круглосуточно, позаимствовав методику отдыха другого гения - Леонардо да Винчи. Тойво засыпал на десять-пятнадцать минут ровным глубоким сном через каждые два часа. В итоге он спал не более двух часов в сутки без всякого ущерба здоровью. Это позволяло постоянно поддерживать высокий темп творческой работы.

  Занимаясь своей шпионской деятельностью, Петров наткнулся на этого гениального фина, буквально купающегося в абсолютно невозможных идеях и генерящего сумасшедшие концепции. От вполне состоявшегося пациента психоневрологического диспансера его отличало только то, что он воплощал все свои творческие безумства в жизнь. Первый прототип модулятора провалили научные разведчики фармацевтических корпораций, обеспокоенные риском финансового краха своих таблеточно-микстурных пирамид, построенных на человеческом страдании. Но все же с ним начали вести тайную работу, надеясь завербовать к себе сверхталантливого ученого. Развитое многими годами чутье подсказало тогда Петрову правильный вектор движения, а кипучая творческая натура помогла увидеть брата по духу, значительно превзошедшего самого Петрова. Игорь хотел быть именно таким как Тойво, но к великому сожалению даже на цыпочках не мог дотянуться до самого начального уровня этого великого человека.

  Они были нужны друг другу. Тойво был настолько поглощён своими идеями, что на вес остальное его просто не хватало. Зато Петров мог взять на себя все остальное. Видя, как Тойво становится именно тем человеком, которым всегда стремился быть Игорь. Происходящее меду ними напоминало ситуацию, когда отец стремиться реализовать на сыне все свои несбывшиеся мечты, а в данном случае отцовские мечты воплощал сам сын, а отцу оставалось только обеспечить тепличные условия для юного гения.

  Он служил Тойво с преданностью религиозного фанатика. Конечно, не было падений ниц пред божественным юнцом и целования ног тоже не было. Петров с беззаветной преданностью опекал юного таланта, взвалив на свои плечи все, что мешало творческому процессу Тойво. На свои личные деньги он устроил мнимую кончину опального молодого ученого. Так было проще. Иногда он сам задумывался над тем, сколько бы человечеству могли принести Леонардо да Винчи, Ломоносов, Никола Тесла и другие гении, если бы рядом с ним оказались такие люди как он.

  Тойво изобрел совершенно новый препарат. Точнее он изобрел то, чего раньше и в помине не было. Условно его изобретение назвали модулятор. Сложное комплексное вещество, попав в организм человека, начинало ремонтировать его, достраивая отсутствующее и переделывая бракованное. Препарат оставлял после себя только эталонно качественные ткани до мельчайшей подробности соответствующие исходному коду ДНК конкретного человека. Причем сам код ДНК тоже можно было менять невообразимо широко, что открывало бесконечные просторы для совершенствования и творчества над любыми биологическими объектами. Это было не открытие - это была революция, научное волшебство. И эта революция целиком и полностью завесила от Попова.