Тарси

  Павлик НЕ Морозов оказался на столько деморализован, что был готов на все, что ему скажут. Иваницкий не почувствовал в нем никакой лжи. Павлик начал исправляться, ступив на светлую дорогу правды и служения Долгу. Новому адепту было дано задание привести в накопитель своих руководителей. Тот немедленно связался по рации со своим непосредственным начальством и проявил недюжинные таланты актера, переговорщика, обманщика и мошенника, заманивая свое непосредственное руководство в ловушку. Он сладко пел им о том, что скоро в накопителе должны собраться командиры самых крупных подмосковных военных частей, что сейчас наступает самый тот момент, который решает все. Просто нужно приехать, наобещать с три короба и заставить людей присягнуть на верность новой власти. На другой стороне его внимательно выслушивали, расспрашивали, задавали каверзные вопросы. Но мотивация и Павлика была более чем высокая. Провода для сомнений в уговорах Павлика не возникло.

  Иваницкий все время разговора смотрел на Павлика и его собеседника особым взглядом через себя. В Павлике он не заметил ничего кроме дикого ужаса и внутренней мерзости. А вот его собеседник по другую сторону радиоканала светился всеми цветами радуги низменных чувств: страх, жадность, замешенное на эгоизме, презрение ко всем окружающим и колоссальном самомнении. В конечно итоге победили жадность, властолюбие и гордыня другой стороны. Новый князь Подмосковных земель и промышленности был готов явить свою сиятельную особу верноподданным.

  Они должны были приехать вечером, часов около семи. Павлику было вменено в обязанность организовать достойный прием. На этом сеанс связи был окончен. Обдриставшегося Павлика потащили в кабинет Нечаева. Новым властителям действительно нужно было оказать достойный прием. Агнию просто убили, а после того как она восстала, проломил ей череп топором.

  Павел Олегович с подобострастием выложил все, что он знал о новой власти.

  Военные похихикали и стали готовиться к приему новых гостей.

  Добившись своего, Иваницкий увел своих соратников в кабинет. Времени еще было вагон и терять его зря - было большой роскошью. Следовало заняться неким Пистоном, который имел совершенно непонятные виды на накопительный пункт и его обитателей.

  *************************************************

  Бочкин не любил тайн. Если, что-то скрывают, то это явно может ударить не только по башке, но и в спину, а инстинкт самосохранения у Бочкина был развит чрезвычайно сильно. В момент возвращения в накопительный пункт, ему сразу буквально ударила по глазам разительная перемена в придурковатом следователе. Выбрав удобный момент, он вошел буквально на плечах зазевавшихся караульных в комендатуру, которую теперь превратили в неприступную крепость. Наружные стены были обложены мешками с песком и бетонными дорожными плитами. На крыше комендатуры и около ворот разместились наспех выполненные капониры. Просочившись на, внезапно ставшей недоступной, комендатуру он пошагал на второй этаж.

  ********************************

  Погрузиться в пучины служения Долгу новому Иваницкому с командой помешал Бочкин.

  Щелкнула дверная ручка, и дверь беззвучно распахнулась. К новообращенным вошел Бочкин.

  - Привет, душегубы! А кто это вам четыре неправильные буквы на двери нарисовал. Там три правильные советские буквы должны быть написаны. С 'Х' начинается.

  Бочкин был в приподнятом настроении.

  - Бочкин, а зачем ты живешь? - вместо приветствия спросил у него Иваницкий.

  Усатый мужик опешил, вперив непонимающий взгляд прямо в лицо Иваницкому. Упорная работа мозга отразилась на лбу глубокими шевелящимися морщинами.

  - Бочкин, ты знаешь, зачем ты живешь? Для чего? - продолжил непонятный разговор Володя.

  - Хм. Для себя я живу. Вы чего тут? Политуры перепились что ли?

  - Нет, Бочкин, просто мы теперь знаем, зачем живем.

  - И зачем же вы живете?

  - Бочкин, а ты человека убить можешь?

  - Могу, конечно. Теперь особенно.

  - А тебя совесть грызет, когда человека жизни лишаешь?

  - Ну, ты это загнул. Может белочка к тебе в гости пришла?

  - Грызет тебя совесть, - утвердительно ответил за Бочкина Иваницкий и продолжил: - А есть такие покойники, за которых тебя совесть не мучит?

  - Есть, конечно, - уже настороженно ответил усатый мужик.

  - А есть такие, ради смерти которых, ты готов свою жизнь отдать. Обвязаться тротилом и прыгнуть на такого с гранатами, чтобы всех насмерть и сразу.

  Бочкин опять вытаращил глаза на Иваницкого.

  - Миша меченый, горбач который, и Беня Ельцын. А еще был такой Трофимов фамилия - гад редкостный.

  - А вот Ельцина например, ты бы его для себя или для людей бы убил?

  - Для людей конечно. Мне то что? Я при всякой власти в одной поре жил.

  - Вот это, Бочкин, и есть те самые четыре буквы на нашей двери. Теория меньшего зла называется. Лучше убить одного, что бы спасти многих. Ты в вправе судить и приводить приговор в исполнение. Это тяжелая и трудная работа.

  - Ну, ты сказал. Вы теперь санитары леса что ли?

  - Бочкин, а ты сможешь быть судьей?

  - Так у меня же вообще образование только школьное.