Тарси

  Врач Илья Александрович погиб через три дня. Безошибочно почувствовав приближение смерти, которой из последних сил пытался сопротивляться вконец загнанный организм, он обвязался взрывчаткой и поехал в то место, которое облюбовал, нападающий на колонны морф. Врач отдал свой последний долг человечеству, он взорвал себя вместе с парой омерзительных тварей, польстившихся на одинокую шатающуюся фигуру, еще живого человека.

  Глава 17 Бойня

  Бочкин вернулся в накопитель рано утром. Как не убеждали его вояки накопителя в том, что в эвакопункте его не будут нагружать беженцами, но все равно, там ему всучили аж тридцать пассажиров. Хоть он и объяснял эвакуационщикам, что машина не приспособлена для перевозки людей, что везет он оружие и боеприпасы, что тент КАМАЗа продувается насквозь и сидеть в кузове вообще-то не на чем, и что лучше везти людей в накопитель на автобусах, но все равно ему погрузили чуть ли не навалом тридцать мужчин, женщин и детей. Беременную он взял с собой в кабину, а сзади в спальнике разместили семерых ребятишек - тех, что поменьше.

   В дороге он несколько раз сумел поссориться с водителем Гавриловым. Бочкин шоферню не любил. По его собственному мнению менталитет любого профессионального водителя застыл на уровне четырнадцатилетнего подростка и в дальнейшем только бесцельно деградировал. Бочкина раздражали тупой шоферский гонор и вечное пустое бахвальство. После пяти лет службы в армии и очередного ранения он убежал на гражданку. Вернувшись на Родину, он устроился в ту самую заготконтору из которой ушел в армию, но устроился уже на должность кладовщика-учетчика. Спустя три года, они, по настоянию его амбициозной супруги, перебрались сначала в Новосибирск, потом в город Владимир, а буквально полтора года назад он переехал к очередной жене в подмосковные Мытищи. Всю жизнь он работал то завхозом, то завскладом, то директором по общим вопросам. Больше всего на работе он ссорился именно с водителями, ну не везло ему с работниками баранки и домкрата.

  После крайней ссоры с Гавриловым, они ехали уже молча. Оставшуюся часть дороги Бочкин старался уснуть, но провалиться из легкой дремоты в сон у него не получалось. Наконец вдалеке показался знакомый бело-синий комплекс.

  Накопитель встретил его напряженным ожиданием. Ночью произошло что-то совершенно невозможное. Интуиция Бочкина не подводила никогда. Вояки его не посвятили в детали произошедшего, хотя по перекошенным лицам, он понял, что случилось что-то слишком нехорошее. Со временем он выяснил, что была перестрелка с дагами. К бараку дагестанцев никого не пускали.

  Была еще новость. По накопителю двойками и тройкам ходили вооруженные корейцы. Причем в руках у них были не только старые мосинки. Точнее мосинок у корейцев он вообще увидел только две. Корецы ходили с автоматами Калашникова, со снайперскими винтовками и пулеметами, он увидел даже пару мух и одного шмеля на спинах низкорослых азиатов. К тому же у некоторых были полуавтоматические и помповые дробовики в дополнение к автоматическому оружию.

  В комендатуре прямо на полу лежал лицом вверх его братишка по оружию - Исмаил Султанов.

  Исмаил с Бочкиным были ровесники, обоим было по пятьдесят. Вчера Бочкин узнал в нем одного из братишек. Так Бочкин называл ребят, прошедших даже не специальную, а особо ювелирную подготовку. Только служили они в разное время. Бочкин служил с восемнадцати до двадцати пяти лет, а Исмаил служил там с двадцати пяти до тридцати двух летнего возраста. Вычислял Бочкин своих братишек исключительно интуитивно.

  Он подошел тогда к нему и сказал:

  - Привет, братишка.

  Исмаил очень удивился, увидев седого усатого русского мужика, обратившегося к нему с таким приветствием. Следующие несколько слов сразу все поставили на свои места. Оказывается, они служили в одном и том же подразделении, только в разное время. Исмаил тоже был разведчиком-диверсантом.

  **********************

  Пока все шло хорошо. Как и ожидал Тен, лидеры дагестанцев, после своего возвращения, устроили разнос подчиненным за наглый налет на машины с продовольствием. Даги из ангара не выходили, но шум и суета внутри, давали надежду на то, что в рядах кавказцев начнется еще и грызня между своими.

  Конфликт между вояками и дагами зрел с самого их прибытия, незаметно и неотвратимо как панкреатит, не беспокоящий жертву до поры до времени. Корейцам это было на руку. Нельзя дать руководам накопителя даже легкую возможность задуматься и помешать намеченным планам. Их следовало отвлечь, пусть распылят силы и внимание на решении других задач. Для подстраховки, Бао послал небольшой отряд в количестве пяти человек на перекресток, где поворот к накопителю отпочковывался от шоссе. Там в случае чего нужно было устроить небольшой шум для отвлечения основных сил накопителя. Вторая группа готовила несколько пожаров на территории самого накопителя. Так вернее. Пожар он оставил на самый крайний случай. Дело оставалось только за самими дагами.