Таро Люцифера

Гармонист грянул что-то из «Лед Зепеллин». Сводный хор пасынков Арбата подхватил на все голоса. Под безумный хорал плотная масса тел расступилась, образовав проход на лестницу.

Из темноты выплыла картина. На ней падал и не мог упасть снег, белый, как перья из ангельских крыльев.

Корсаков онемел от неожиданности.

Из-за рамы выплыло смущенное лицо Трофимыча.

— Ты?! — только и смог выдавить из себя Корсаков.

— Ага!

Трофимыч, несмотря на призрачный свет и мельтешение теней, смотрелся вполне живым.

— Игорек, прости. Не сдержался. Тиканул я отседа. Со страху. До дома побег. Думал, вещички собрать. Новая жизня же начинается!

Кто-то принял из его рук картину, и Трофимыч рванул к Корсакову. Оперся о подлокотники, жарко зашептал в самое ухо:

— И твое хозяйство решил вынести. Слетал в подвал. А там два сучонка уже шуруют. Сейф откопали и колоть его собрались. На меня волками зыркнули. Я и…

— Завалил?! — Корсаков вспомнил, что оставлял Трофимычу пистолет.

— Так с волками же, Игорек, иначе нельзя.

— Ну, блин, дед ты дал!

— Ну и дернул я из нычки твоей, что в руки поместилось. Штук пять коробок этих вытащил. Остальное не успел. Сунулся второй раз, а там и шандарахнуло. Извини, Игорек!

В голове у Корсакова зазвенело, как после хорошего удара.

— И как ты умудрился..? — с трудом выдавил он.

Трофимыч расплылся в улыбке. Отшатнулся.

— Гуляем, бля!! — заорал он и затопал ногами. — Давай, кучерявый, наяривай!

— Счас будет злая и матерая соляга! — объявил гармонист.

И, рванув меха, выдал нечто невообразимое.

— Холи пипл, вуду пипл!! — во всю глотку затянул гармонист.

И грянул безбашенный «Ленинград».

Все озарились улыбками, дружно бросились в пляс, заухали, захэкали и загрохотали. Каждый плясал свой танец. Истово и безудержно, неукротимо.

Трофимыч, ниже всех ростом, брал яростью и энергией. Он выламывал несуразные коленца, сочетая плясовую с брейком и ритуальным танцем апачей.

— Дед, а как ты умудрился…? — Корсакову едва удалось перекричать топот, ор и гвалт.

— Так я же по липесдричеству — спец! — ухая в присядку, отозвался Трофимыч — В деревне, что коротнет, так сразу за мной бегут. Эх, Игорек, душа золотая! Прости, гада. Не гони только. Мы с тобой таких делов наделаем — небу тошно станет!

Корсаков закрыл глаза и, сотрясаясь в немом смехе, откинулся в кресле.

Эпилог

На экранчике мобильника Анны черными пиявками плавали семь шестерок.

Длинные гудки оборвались. В трубке повисла непроницаемая тишина.

— Я нашел карты, — сказал в эту тишину Корсаков.

Тишина ничего не ответила.

— Клиент вне зоны действия сети, — с глупой улыбкой произнес Корсаков. — Полный облом!

Он покачал тяжелой головой. Разбросав руки, откинулся на скамейке.

По Гоголевскому бульвару бродил ночной ветер. Над беломраморной крепостью Генштаба занималась лунная заря. Длинные тени деревьев поползли на дорожки, посыпанные мелкой каменной крошкой.

До полуночи оставалось минут десять. По-Невзоровски — шестьсот секунд.

Корсаков еще раз набрать номер. Семь раз по шесть.

Тени крон, подползшие к его ногам вдруг дрогнули. Оторвались от земли. Сгустились и обрели очертания мужских фигур, завернутых в черные плащи.

Под свет фонаря вышел Магистр. Остальные тени скользнули в стороны, образовав вокруг скамейки полукруг. Стража двигалась абсолютно бесшумно. И осталась совершенно невидимой для случайного прохожего, протрусившего вверх по бульвару.

Магистр молча протянул руку. Корсаков вложил ему в ладонь колоду карт.

С треском веером раскрылась колода. Сложилась. Исчезла, оставив в воздухе переливчатое облачко дыма.

— Фокус-покус, — устало произнес Корсаков.

Магистр завел руку за спину. И, словно из воздуха, извлек шляпу.

Кажется, ваша? Мне подумалось, что она вам дорога. Талисман, я угадал?

Откуда она у вас?

Корсаков осмотрел «стетсон». Без сомнений шляпа была его. Только он точно помнил, что «стетсон» остался в сгоревшем «москвиче».

— Некоторые дорогие нам предметы не горят, — произнес Магистр.

— Ага, рукописи, например.

— Ну, это банально…

Магистр сел рядом. На его изрезанное морщинами, с набрякшими под глазами мешками, упал лунный свет.

— За вами должок, — напомнил Корсаков.

Магистр повернул к нему лицо.

— Ах, вы о сыне и его матери.

— Нет, о вашей бабушке!

Губы Магистра дрогнули в слабой улыбке.

— Ваша дерзость, Корсаков, пропорциональна вашему мужеству. Поэтому простительна. Я дал вам слово…

— Что со Стасей и Лешкой?!

— Анастасия, как вы того хотела, купила мальчику другую страну. Рейс на Франкфурт успел взлететь до урагана. Не беспокойтесь, они долетели без проблем.

— А что вы плели про Ледяной зал, или как там его?

— Это место, куда помещаются души, пока решается судьба тел, в котором они обретались, — ответил Магистр. — Как вы, догадываетесь, это довольно далеко отсюда.

— Я хочу убедиться, что они в безопасности.

— Нет ничего проще. Только имейте ввиду, нам пришлось несколько изменить их воспоминания. Они уверены, что вы зашли в гости и вместе с бумажным цветком подарили чек. История с раритетным коньком вашей бывшей жене пришлась по вкусу. Считает, что это в вашем стиле.

Корсаков издал короткий смешок.