Таро Бафомета

-- Поручик, это депутаты государственной Думы Гучков и Шульгин, сказал адъютант, обернувшись к Корсакову, - сопровождает их генерал Рузский, его вы, я надеюсь, знаете. До особого распоряжения никого вагон не пускать.

-- Слушаюсь, - Корсаков замер возле поручней, с ненавистью глядя на приближавшихся думцев.

Отороченные мехом пальто, бобровые шапки. Гучков, на ходу протирая заиндевевшее пенсне, что-то тихо говорил мрачному Шульгину. Позади, чуть отстав от штатских, вышагивал главнокомандующий армиями Северного фронта генерал-аъдютант Рузский.

-- ...Василий Витальевич, - Гучков частил скороговоркой, сбиваясь с шага. Пенсне никак не хотело утвердится на покрасневшем носу, - я прошу вас, поддержите. С нашими полномочиями мы... - он осекся, поймав взгляд Корсаков, хватанул ртом морозный воздух и закашлялся.

Спустившийся из вагона флигель-адъютант козырнул им.

-- Государь ждет вас, господа.

Рузский, отвернувшись, стоял в стороне, пока они оскальзываясь и тяжело сопя поднимались по ступеням.

-- Вы идете, ваше превосходительство?- спросил от двери вагона Гучков.

Генерал молча полез в вагон.

Чувствуя, как дрожит все внутри в ожидании роковых минут, Корсаков ходил вдоль вагона. Он уже не ощущал мороза, ему стало жарко. Подхватив снег он стал жевать его, чувствуя во рту привкус смолы и сгоревшего угля.

Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем на ступенях появились дпутаты. Гучков в распахнутом пальто и Шульгин, закутанный в шарф, будто и не раздевался в жарко натопленном помещении. Потряхивая папкой с бумагами, Гучков устремился к поджидающему их автомобилю, то и дело оглядываясь и торопя спутника.

Корсаков посмотрел им в след, ощущая в груди пустоту. В горле стоял комок, который не сглотнуть, и не выплюнуть. Ноги будто вросли в снег и казалось, уже никогда не удастся сдвинутся с места. Из бормотания Гучкова он расслышал только одно слово, но это слово убило надежду, заставило остановиться сердце, заморозило кровь. Отречение...

Движение в дверях вагона заставило его придти в себя. В проеме двери в одном мундире стоял император. Снег падал на его непокрытую голову и не таял, а глаза у нег были уже не усталые, а мертвые...

-- Ваше Величество, скажите, что это неправда!

-- Полноте, поручик. Это не я отрекся, это отреклись от меня.

Корсаков запрокинул голову, чтобы не дать пролиться слезам. Сквозь влажную муть он смотрел на парящие в воздухе снежинки, а они кружились, замирали и вновь парили, слагаясь в странные знаки. Уже виденные угловатые знаки, предвещающие несчастье.

-- ...с открытыми глазами. Игорь!

Корсаков недоуменно потряс головой. Склонившаяся над ним Марина трясла его за плечо.

-- Что такое? - Игорь моргнул несколько раз, - я заснул?

-- Вы спите с открытыми глазами, вот что. И растолкать вас совершенно невозможно. Вы меня пугаете, разве можно так изводить себя? Пятый час утра, ложитесь в постель и хоть немного поспите.

-- Да, сейчас лягу, - Корсаков помассировал горло, встал и приоткрыл окно. Ночной воздух заставил его поежиться, - в последнее время я словно наяву вижу сны. И кажется они соответствуют историческим событиям. Знаете, будто кто-то реконструирует эпизоды из истории, в которых участвовали Белозерские или Корсаковы и проецирует их мне в голову, как на киноэкран. Это не всегда приятно.

-- Вам решительно надо отдохнуть! Поживите несколько дней у нас, отоспитесь, - предложила Марина.

-- Не могу. Может быть попозже, но сейчас накопилось слишком много неоконченных дел.

Марина стала собирать бумаги в папку и вдруг остановилась, склонилась над столом.

-- Это вы писали, Игорь? - она подняла листок, испещренный рядами знаков.

-- Я ничего не писал, - Корсаков подошел к столу, всмотрелся в записи, - может во сне водил карандашом по бумаге? О, черт, я видел уже подобное - у меня великолепная зрительная память. Только значки стояли в другом порядке. Постойте-ка, - он выхватил листок у нее из рук, - снежинки, что я видел во сне, вот только что... стало быть, я зарисовал то, что видел. - Он задумался, пробегая глазами строчки, - у меня есть картина "Знамение", там точно такие же руны, но стоят они в другом порядке.

Марина с тревогой всматривалась в него, словно Корсаков открылся ей с неожиданной стороны.

-- Вы знаете, что это? Это шифр тамплиеров. Часть бумаг Белозерских была зашифрована с его помощью и мне пришлось изучить шифр. Позвольте, - она зажгла верхний свет и, нахмурившись, попыталась прочитать ломкие знаки.

Корсаков увидел, как внезапно кровь отлила от ее лица.

-- Что? Что такое, Марина?

-- Ничего, - она уронила листок на стол, - ничего.

-- Но вы что-то поняли.

-- Да... нет... Игорь, сожгите эти записи, - она умоляюще взглянула на него, - я прошу вас, сожгите немедленно.

На висках девушки проступили капли пота, зрачки почти заполнили радужку глаз, губы задрожали. Корсаков потряс ее за плечи.

-- Да скажите же, что вы прочитали! Для меня это может быть очень важно.

-- Альтернатива... Нет, нет, я не могу, нельзя...

-- Что за альтернатива? Почему нельзя?