Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью

Тарковский. Ну да – впаяю… Есть у меня там кое-какие неплохие соображения – что нет никаких «треугольников», например, тоже… Нет, они есть, но, если даже они есть, все равно это скука какая-то… (Смеется)… Просто что-то новенькое, потому и увлекает… Ну, а как только разберемся что к чему, то станет ужасно скучно…

Суркова. Как у Островского: «Хошь бы комета какая…», а?

Тарковский. Да, комета… А знаешь? Да!

Суркова. Это вы о комете, которая может с нами столкнуться?

Тарковский. Да, она прошла уже… очень близко…

Суркова (подначивая, зная его любимые темы). Ну, не задела нас, слава Богу.

Тарковский. Да. Не задела. Но по очень странным обстоятельствам исчезла.

Суркова (смеясь). Ну что? Ждете пришельцев? Скажите честно…

Тарковский. Я, во всяком случае, не удивлюсь…

Суркова. Ая не верю, то есть я верю, что где-то что-то существует, но я не верю, что что-то такое произойдет…

Тарковский. Кстати, скоро в Москве будет съезд всех наших советских людей, кто занимается летающими тарелками…

Суркова. Но это все в тайне. А я читала того мужика, о котором вы говорили.

Тарковский. Ну что значит «не веришь»? Не верить так же глупо, как верить, – это не те категории размышления… «Не верю!».

Суркова. Ну, пока что это в мой личный опыт не входит. Меня это не волнует пока… В том смысле, что пока я об этом не размышляю…

Ну, вот только благодаря ваших фильмам… Говорят, что и видения всякие бывают, но я этого не видела – понимаете?

Тарковский. Я тоже не видел – поэтому я и не знаю ничего…

Суркова. Тогда кажется, что, может быть, люди все это выдумали со скуки… Хочется чего-нибудь такого… необыкновенного…

Тарковский. Ну что значит «хочется»?

Суркова. Но если тарелки начали летать все-таки, то чего бы им не полетать более активно?