Тарантул

Что и говорить история, услышанная когда-то юным путешественником была на злобу дня: идет Лиса по лесу. Вдруг из кустиков: Ку-ка-ре-ку! Лиса шмыг — туда. Скоро из кустов вылезает довольный Волк, задергивает ширинку: А все ж таки хорошо иностранные языки знать.

Я снова выматерился (про себя): лететь над пропастью несколько сот миль, чтобы узнать о нечаянной любви лесных братьев наших меньших… Черт знает что!

Нет, это была не моя ночь. Я кинул взгляд на теремочек-ходики, на крыше которого сидели веселой компашкой зайчик, лиса, волк и медведь — мой обратный вылет задерживался.

Вот так всегда, повторюсь, торопишься на свадебку, а тебя встречает ласковый покойничек в гробовой тишине, и ты, как дурак, толкаешься среди опечаленных родственников с розовой коробкой, где радостно громыхает скорым поездом на ж/д переезде чайный сервис на 24 персоны.

— Могет чайчком-с побалуюмси? — услышал я обольстительный голосок вдовушки.

— Нет! — не выдержал издевательства нам русским языком и собой и, проклиная все на свете, и прежде всего себя, метнулся вон из душного сельского борделя.

Я прыгнул в автомобиль и, обнаружив, что Петюха увяз за мной, удивился: почему не остался угоститься вдовушкиным чайком-с?

— Не, Зинка залютуеть страшно, — повинился. — Ещо чаво чрикнеть по сне…

— И угоре, — проговорил я, передергивая рычаг скорости передачи. — А как там тетка Маня?

— Живеть, — вздохнул, — трогаетца маненько умом-то.

— Как это?

И услышал: тетка Манька, когда родился маленький Ванюха, принесла в подарок набор для младенца и костюмчик на вырост. Принесла и принесла, спасибо, как говорится. Только вот беда: на детский костюмчик прицепила медальку за отвагу и мужества своего сынка. Ей попытались объяснить… Да, куда там…

— Бяда, — заключил Петюха.

Беда. Когда-то на нашей уютной и развеселой сторонке были победы, а теперь постоянные беды. Такое впечатление, что отвернулся от нас Господь, проклял богохульников, и напустилась несметная вражья рать на брошенный край. И остановить войско подлое силой никак неможно, разве, что осененным золотым словом. А где-то слово? Сброшено да затоптано невозвратно. Вот отсюда и «угоре», и «бяда».

На пляшущем световом пятачке я притормозил «Гранд Чероки», Петюха вывалился из него, как десантник из БПМ, и побрел по заснеженным местным фудзиямам домой, чтобы жить и верить, что жизнь ему вполне удалась.

Мне же предстоял обратный путь — куда? Вот в чем вопрос. Как не смешно, у меня не было дома, куда я бы мог, вернувшись, забиться под меховую заплатку родного человечка. Вирджиния? Подозреваю, что и для неё я лишь мизерная фигурка на шахматном поле жизни, которую нужно беречь до времени, а после пожертвовать во имя некой цели. Цель понятна — найти компьютерный диск. А потом — бай-бай, малыш?..

На горизонте угадывалась блеклая полоска нового дня. Фордовский мотор напряженно подвывал, словно стремясь опередить невидимое светило, неуклонно карабкающееся из-под горы Фудзиямы.

Не пора ли подводить первые итоги ночной прогулки? Я надеялся, что мой скорый скок (не ход ли конем?) прояснит положение вещей. И что же? Что доказывает «случайная» смерть Ивана? Она подтверждает лишь то, что я уже знал: рядом со мной существует невидимый и опасный мир, куда я всего дважды был допущен. В воспитательных целях.

Думаю, мне надо положиться на Вирджинию, что, кстати, я иногда прилежно и делал, но речь не об этом. Майор спецслужб выполняет некую миссию, и вся моя смута в душе по причине простой: повторяюсь, когда закончится партия, пешка будет шваркнута в ящик стола и мгновенно забыта. Обидно.

Поэтому пешка пытается доказать всем, и прежде всего себе, что она более достойная фигура?

Светлая полоска на небесной промокашке расплывалась все шире и шире. Встречные грузовики, как омертвевшие болиды из иных галактик, мелькали все чаще и чаще.

Я почувствовал — устал. Когда мчишься через тернии к звездам и новой планете, где, по утверждению ученых, есть все признаки биологической жизни, то ради встречи с существами разумными, готов перетерпеть все тяготы путешествия. И вот ты, представитель всего человечества, плюхаешься на твердь незнакомой звезды в трепетном ожидании невидальщины. И что же? Увы, чуда не происходит: ноги утопают в пепеле, на далекой вулканической гряде стекает грязевая магма и алмазная сыпь чужих небес кажется зловещим, как оскал омерзительных скурлатаев, обитающих на гигантской планете ЗМЛ-270197/1901, что в созвездии Черных Маргиналов. И от увиденной апокалипсической картинки безжизненного мира веселый и энергичный запал увядает, как роза на космическом морозе, и появляется единственное желание — лететь к чертовой матери! А лучше, конечно, вернуться на маленький, тепленький и уютненький воздушно-водный шарик с блохастым народонаселение.

Вперед-вперед! Как утверждают любители подъема на заснеженно-сахарную маковку Фудзияма: если екаешь на разъяренном тигре, не останавливайся, япона мать! И они правы — надо перетерпеть, и скотина под тобой сдохнет. Может быть.